Чушь собачья (сборник)

– Ну а на ваш вопрос я пока не готова ответить. Поэтому скажите лучше, куда мы идем?

Добровольский погасил улыбку.

– Наши люди расположены во всех ключевых точках. Но фоторобот есть фоторобот. Сейчас мы с вами пристроимся в укромное месте, и вы понаблюдаете за пассажирами – может быть, узнаете своего знакомого. До прихода поезда он, скорее всего, будет скрываться в людской массе. Хотя, честно говоря, мне не кажется, что он здесь появится.

– А я уверена, что появится, – упрямо заявила я. – Он всегда опережает нас и появляется в нужном месте.

– Тогда ему крышка! – беспечно сказал Добровольский.

Мы пристроились на галерее между киоском, где торговали сувенирами, и квадратной колонной, упиравшейся в потолок. Отсюда довольно неплохо просматривался зал внизу, лестница, а также ряды скамеек, на которых скучали пассажиры, ожидающие поезда.

– А где Виктор? – поинтересовалась я, медленно обводя взглядом лица людей, собиравшихся наверху.

– Он на перроне, – пояснил Добровольский. – Конечно, больше всего мы надеемся на появление этой вашей Шарон. Тут уж все более-менее достоверно – билет, вагон, место… Если она придет, мы возьмем ее прямо в поезде.

– Если ей дадут добраться до поезда, – сказала я.

– Дадут, – уверенно заявил Добровольский. – Она, кажется, не дура, эта Шарон.

– Тот, кого называют Винтом, тоже вроде не дурак, – заметила я.

– Да, судя по тому, что нам о нем известно, это изощренный тип, – согласился мой спутник. – Из породы прирожденных убийц. Боюсь, даже с некоторыми отклонениями в психике. Это его пристрастие к холодному оружию…

– Психика у него, конечно, особенная, – отозвалась я. – Но если вы намекаете на то, что он болен, я с вами не соглашусь. Очень хладнокровный, расчетливый тип. Я бы сказала, слишком рассудочный.

– Пока нигде не видите этого рассудочного? – поинтересовался Добровольский.

– Пока нет, – ответила я.

Он неуловимым движением расстегнул свою сумочку, и в его руке появилась портативная рация. Не переставая шарить внимательным взглядом по сторонам, Добровольский негромко забубнил в микрофон:

– Первый, Первый, я Четвертый! У нас пока пусто. Что у вас? Понял. Продолжаю наблюдение.

Убрав рацию, он предложил мне с милой улыбкой:

– Давайте обойдем этот этаж кругом, заглянем во все углы, включая парикмахерскую. А потом спустимся вниз, ладно?

– Мое дело – подчиняться, верно? – сказала я. – Вам не обязательно спрашивать моего согласия.

– Вот тут вы не правы, – серьезно ответил Добровольский. – Мне никогда и в голову бы не пришло командовать женщиной.

– Видимо, вы нетипичный герой, правда? – с иронией спросила я. – Последний романтик?

– Не знаю, – засмеялся Добровольский. – Но после ваших слов я как-то явственно почувствовал, что это именно так.

– Наш разговор становится слишком отвлеченным, – напомнила я. – Давайте не будем…

Добровольский виновато развел руками. Несмотря на свою строгость, именно этого я хотела сейчас больше всего – отвлекаться. Я вдруг представила себя в компании этого мужчины где-нибудь в летнем кафе, не берегу Волги. Мы могли бы пить легкое вино, жмуриться на солнце и вести необязательный, но такой важный и волнующий разговор! Давно меня не посещали подобные мысли!

Увы, действительность требовала от нас совсем иного. Мы обошли весь второй этаж, заглядывая в ресторан, игровые залы, парикмахерскую и даже в служебные помещения. Нигде ничего.

Мы спустились вниз и продефилировали мимо касс и бесчисленных торговых павильонов, которыми был буквально забит вокзал. При всей примитивности и ненадежности такого метода во мне постепенно крепло убеждение, что мы не там ищем. Винт должен предпочесть более интересный вариант, чем просто ждать.

Добровольский опять связался с кем-то по рации и получил разрешение передислоцироваться на перрон. Торчать на вокзале уже не имело смысла – по трансляции объявили прибытие поезда Новокузнецк – Кисловодск.

Очутиться на перроне после духоты вокзала было просто приятно. Я с удовольствием вдыхала свежий воздух и вертела по сторонам головой – каюсь, без надлежащего внимания. Да и в той сутолоке, что постепенно образовалась на перроне в преддверии прибытия поезда, понадобилась бы сноровка почище, чем у меня.

Меня отрезвил голос Добровольского, который, доставая рацию, проговорил торопливо, но отчетливо:

– Ольга Юрьевна, посмотрите направо! Двое мужчин без багажа, в костюмах, быстро пробираются сквозь толпу. Я заметил, они как-то особенно смотрят на вас. А вы ничего не замечаете?

Я посмотрела в указанном направлении и вдруг ахнула. Нет, этих двоих я не узнала, хотя они вполне могли быть «бизнесменами», – но я увидела, куда они устремляются, и мой взгляд мгновенно выхватил из толпы до ужаса знакомое лицо. Причем ужас я имею в виду самый доподлинный.

– Железнодорожник! – быстро сказала я Добровольскому.

Надо признать, этот зеленоглазый красавец и соображал неплохо. Он понял меня с полуслова и тут же принялся объяснять ситуацию в микрофон. Из его скороговорки я ничего не разобрала, а он уже прятал рацию в карман и, строго сказав мне:

– Стойте здесь и не двигайтесь! – ввинтился в толпу.