Чуть не треснуло очко!

Это было одно из первых тесных знакомств и приключений в армии, которое тоже забыть было б преступлением, эту историю я точно не могу пройти стороной. Это было, когда мы только приехали в учебку, и я был ещё зелёным духом. Однажды поставили меня дневальным по роте, и в казарму вошёл дедок, по имени Вовка. Этот деревенский парень был невысокого роста, но с огромным отвесистым шлангом, который я наблюдал в бане. Вовка был взрывного характера, и когда входил в казарму, то ради прикола заставлял кричать команду: «Смирно!» Тех, кто не кричал, он избивал сразу же на месте. И вот я, стоя на тумбочке, вижу, как заходит Вовка. Если не крикну, то получу по морде, если крикну, то офицеры, находящиеся в канцелярии, объявят ещё пару нарядов. Думать было некогда, и я растерялся. Улыбнулся Вовке во весь рот, во все тридцать два зуба. К моему удивлению, он тоже улыбнулся и, спросил меня, как меня зовут. Так начался небольшой диалог, который затем привёл к долгой дружбе и хорошему траху.

Оказалось, что наши кровати в казарме были почти рядом. Через два дня Вовка переложил меня на соседнюю с собой кровать, и я понял, что начинается другая страница наших отношений. Не было ни слов любви, ни прочих соплей. Ночью Вовка положил свою ладонь мне на булки, и я понял, что за дружбу надо платить. Он подтянул ближе к себе мой зад. Я ждал, что будет дальше. Он намочил свой палец слюной и стал вставлять его в моё очко. Смочив достаточно моё очко, он приставил свой шланг и надавил. Я не успел испугаться, так как меня волновал больше вопрос о скрипучих кроватях, а не о боли, которой обожгло всё тело. Вовка понял, что скрипом мы разбудим всю казарму, встал и повёл меня в комнату досуга.

Положив меня на стол, Вовка просто раздвинул мои булки и всунул между них по самые помидоры, ещё раз предварительно смочив всё слюной. Было больно и страшно, что кто-то может войти в комнату досуга, хотя и была ночь. Вовка пердолил меня минут десять и обильно брызнул на мои булки молоком. Даже поцеловал при этом в щёчку.

С того времени Вовка имел со мной отношения в неделю по три-четыре раза в разных местах. И эти наши встречи был настолько рядовым событием — вставил-вынул, что это скоро превратилось в какую-то банальную привычку.

Но видимо, где-то прошёл слух, что Вовчик состоит со мной в тесных отношениях. И на моём небосклоне появился сержант по имени Ахмед. Вот Ахмед был более изобретателен в шлифовании. Он был кладовщиком на складе красок и жил вне казармы. Его жильё было хорошо, в бытовом плане, обустроено. Кровать была большой и удобной. Я пришёл к нему за краской. Он просто позвал меня в свой вагончик и уложил на кровать. Я все понял. Разделся. И Ахмед начал пердолить меня долго, и часто менял позы. А в один прекрасный день Ахмед позвал своего земляка, и впервые мне устроили трах в два двадцатисантиметровых смычка. Сказать, что было классно, не могу. Пришлось обслуживать Ахмеда и компанию по три раза в месяц.

В казарме мне очень нравился нарушитель армейской дисциплины Женька Лоренц. Качок и просто красавец. Скорее всего, он знал, что меня услаждают ребятки своими стручками. Он сам меня затащил в теплуху, где снял с меня штаны и предложил нагнуться. Также, смочив всё слюной, Женька раздвинул мои булки и без всяких условностей засадил свой небольшой сервелатик в мою дырку. Надо сказать, что его сервелатик в пятнадцать сантиметров мной практически не чувствовался после Вовкиного шланга в двадцать сантиметров и cолдатского траха в два смычка сразу, Женькин сервелатик был словно карандаш в стакане или как воробей в сарае. Но Женька услаждал меня почти каждый день.

Было ещё несколько пацанов, с которыми мне нравилось поддерживать тесные отношения. Один из них армянин — старшина Арам. Вот его сервелат был просто красавцем — двадцать один сантиметр длинной и пять сантиметров толщиной. Вот с ним у меня были засосы, он пристрастил меня и к армейской оральной жизни. Его сервелат я брал за щёчку с огромным наслаждением. Кроме того, Арам использовал хорошую смазку, и наши встречи стали приносить мне невероятное высшее наслаждение при таких размерах сервелата. Он пердолил меня по двадцать минут, брызгал из шланга молоком прямо в меня или на грудь. Позами мы менялись практически каждые десять минут.

Быстро пролетело время в учебке, меня да ещё семь человек перевели в воинскую часть, где трахали уже не меня. Так по ходу везде в армии, старшики шлифуют новобранцев, а потом эти новобранцы шлифуют новых новобранцев и так далее, круговорот молодых нераспечатанных булочек в армии. А этих семерых, которых перевели со мной, я не знаю, может их также натягивали, как и меня, а может, и нет. Они просто служили в других ротах.