Чуть свет, с собакою вдвоем

— Ой, Нора, — засмеялся он. — Шикарная была женщина. Умела дела вести, — восхищенно прибавил он. — Совсем другие были времена, правда, суперинтендент? Грязные книжки с черного хода, да изредка мужчина перед школьницей макинтош распахнет. Невинность. — И он ностальгически вздохнул.

Трейси прикусила язык — лучше промолчать. Что-то не припоминала она никакой невинности.

— Нынче порядочную девушку от проститутки не отличишь, — сказал Гарри Рейнольдс. — Все одеваются как на панели и ведут себя так же.

— Да уж, — сказала Трейси.

Ты подумай — соглашается с Гарри Рейнольдсом. Но он прав — смотришь на девчонок, наряженных как шлюхи, субботним вечером ковыляют на каблуках по центру Лидса, пьяные вдупель, и думаешь: и вот ради этого мы бросались под колеса, давились зондами, терпели насмешки, унижения и наказания? Чтобы женщины вели себя хуже мужчин?

— Они теперь хуже мужиков, — сказал Гарри Рейнольдс.

— Это биология, — ответила Трейси. — Они ничего не могут поделать — надо привлечь самца, расплодиться, потом умереть. Как мухи-однодневки.

— О tempora, о mores,[123] — сказал он.

— Я и не думала, что вы классицист, Гарри.

— Я как айсберг, суперинтендент. Глубоко залегаю. — Он блестящими вставными зубами куснул булку и продолжил задумчиво: — На планете слишком много народу. Оленей отстреливают, а людей нельзя.

Неприятный отзвук размышлений Трейси. В исполнении Гарри Рейнольдса — чистый фашизм; она ничего такого не задумывала.

Интересно, Гарри Рейнольдс заказывал убийства? Возможно. Трейси это беспокоит? Меньше, чем должно бы.

— Я так понял, наш друг Рекс Маршалл наконец отыскал восемнадцатую лунку, — сказал Гарри Рейнольдс.

— Мне он не друг, — пробубнила Трейси, набив рот углеводами. — Да и вам, я думаю, тоже.

— Члены одного гольф-клуба, — ответил он. — Это как масонская ложа. Ломакс, Стрикленд, Маршалл — все с вашим покорным сыграли раз-другой. Даже Уолтер Истмен в свое время.

— Не понимаю, почему меня это удивляет. — Трейси доела булку. — Гарри…

— Суперинтендент?

— Помните тысяча девятьсот семьдесят пятый?

— В июне в Хедингли — Кубок мира по крикету. Австралийцы против наших. Англия проиграла, девяносто три очка. В финале победили «Вестиндцы». Вот чего у черных не отнимешь — умеют они в крикет играть.

— Замечательно, но помимо крикета… Помните убийство Кэрол Брейтуэйт?

— Нет, — сказал он, глядя на своих карпов. — Боюсь, не помню. А что такое?

— Да ничего. Просто спрашиваю.

Кортни уже уничтожила сок и две булки и вроде бы слегка оживилась. Серебряная тиара набекрень, все губы в малиновом джеме. На диване рядышком лежит волшебная палочка. Кортни сжала кулачки, потом разжала — получились звездочки. Это у нее, вероятно, высшая оценка. Она взяла волшебную палочку — возвращается в строй.

— Ты уж поосторожнее, — покровительственно улыбнулся Гарри Рейнольдс. — Никаких заклинаний нам тут не надо.

Кортни уставилась на него.

— Да уж, болтушка она у вас, — сказал Гарри Рейнольдс. — Она вообще в себе?

— Ну естественно, — огрызнулась Трейси.

Потерла малиновый джем на лице Кортни — безрезультатно. Остались также ископаемые залежи ролла с тунцом, пончика и шоколада. Когда будем в супермаркете, придется перейти на следующий уровень. Влажные салфетки.

— Ну-с, суперинтендент, давненько мы не виделись, — сказал Гарри Рейнольдс. — Оба теперь на гражданке, а? Еще булочку?

— Нет, спасибо. Ну, может быть. Вы продолжайте. Правда завязали, Гарри?

— Мне за семьдесят, — сказал он. — Времени-то сколько прошло. У меня умерла жена. Рак. Ухаживал за ней до последнего, умерла у меня на руках. Но я не жалуюсь. Дочка замечательная, Сьюзен, внуки то и дело здесь, я их балую возмутительно, но почему бы и нет? В мое время все было иначе, получил по уху, а если повезет — к чаю хлеб с жиром дадут…

Трейси задремывала. Может, Гарри Рейнольдс не будет против — а может, и не заметит, — если она приляжет на этой гигантской бывшей корове и слегка соснет?

— …и, конечно, приезжают каждое воскресенье, на жаркое, все дела. Я люблю делать десерты как полагается — фруктовые пироги, бисквиты на пару, рулеты с джемом. Нынче-то все забыли, каково это, а? Кто сейчас готовит йоркширский пудинг, вот скажите мне?

Трейси почти чуяла жирное мясо на огне и переваренные овощи. На миг снова очутилась в бунгало в Брэмли — мертвый воздух воскресного утра, мать «отведывает» херес из рюмки.

— Раньше казалось, воскресный обед — это вечное, — продолжал между тем Гарри. — С незапамятных времен — кто бы мог подумать, что его заменят пицца и китайская лапша навынос. Неудивительно, что страна пошла псу под хвост.

Трейси вгрызлась в булку, чтобы не заснуть. Как будто ненароком забрела в рекламу немецкого шоколада. Это со всеми преступниками так — размякают, если доживают до старости? (А полицейские детективы? Пожалуй, нет.) Может, им с Кортни переехать к Гарри Рейнольдсу, раз он из профессионального жулика превратился в шутливого дедулю, пускай фашиста и расиста? Сколько тут спален? Минимум четыре. Места полно. Они бы уезжали на выходные, или Кортни оставалась бы и играла с Бреттом и Эшли.