Чуть выше неба

— Ну и замечательно. Знаешь, Нопаль, что мне в тебе нравится больше всего? Твоя не болтливость. Редкий талант для женщины. Теперь о том, почему я не люблю упоминаний о своём происхождении, — Даймонд ненавязчиво вернулся к менторскому тону, даже лицом поскучнев. — Понимаешь ли, живёт во мне желание, чтобы окружающие видели того, кем я стал, а ни кем был. Память о Натери с Островов я пытаюсь вытравить калёным железом.

— Почему? — даже если бы и хотела, от вопроса Лан удержаться не могла.

Но она и не хотела.

— Потому что он жалок, — спокойно отозвался Грех, — Настолько жалок, что даже у меня вызывает сочувствие. А теперь собирайся, нам пора.

— Куда?

— Показывать тебе, что такое актёры и спектакль. Собирайся, собирайся! Нет ничего дороже, чем бездарно потраченное время.

С этим утверждением элва спорить не собиралась. Вот только понятие о полезности занятий у них явно отличались. Но вожжи находились в руках Натери. По крайней мере, до тех пор, пока Кайран с королевой не встретится.

* * *

Смельчаков, обвиняющих Лан в трусости, девушке на своём веку встречать не доводилось. А вот теперь она сама, с полным на то основанием, могла сказать: трусит. Да так трусит, что поджилки трясутся. Да и духи бы с ними, с поджилками! То, что она не в состоянии была себя заставить рукав Натери отпустить — унизительно. Вцепилась, как ребёнок, сразу двумя руками, да ещё и жалась к локтю.

Но город навалился на неё, будто чудовище из сказки, двинув сразу по всему, что доступно. Забил нос вонью сточных канав, ароматом свежевыпеченных вафель, мокрым запахом сырого мяса и тухлым амбре гниющих фруктов, чуть приправленным тонкой ноткой фруктов свежих. Оглушил сотнями глоток, криками зазывал, рёвом невидимой трубы и собачьим лаем. Ослепил всеми оттенками коричневого, серого и чёрного. Аэра никогда не думала, что эти цвета ослеплять могут. Но от их пестрятины слёзы сами собой течь начинали. Стреножил толчеёй, узкими до изумления улочками и непролазной грязью.

Пожалуй, грязь больше всего проблем доставляла. Не сама жижа под ногами, а деревянные колодки, которые пришлось на туфли одеть. Как ходить на сооружении, прибавляющем тебе роста на голову, девушка до сих пор не поняла. Весом деревяшки не слишком отличались от кирпича, а нога из ненадёжных ремешков постоянно норовила выскочить.

Вот и цеплялась Лан за Натери.

Даймонд же явно чувствовал себя, как рыба в воде. Широкий капюшон плаща скрывал лицо мужчины, но не довольную улыбку под тонкими усиками. Даже и не довольную, а… Девушка бы затруднилась дать ей определение: ирония, насмешка, презрение, удовлетворение, наслаждение — в неё всё имелось. С такими минами мужчины на Островах пятнистую акулу ели: воняет так, будто её в моче хорошенько прополоскали. Но ведь вкусно же! Да и блюдо редкое.

— Тебе не нравится столица, Нопаль? — перекрикивая вопли мужика, обещавшего стрижку, бритьё и удаление фурункулов «с полной гарантией сохранности шкуры клиента», поинтересовался Натери.

Девушка решила, что на явно риторический вопрос отвечать не нужно. Да и каждый шаг требовал полного сосредоточения. Нырять лицом в жижу, плещущуюся под ногами, у аэры ни малейшего желания не было.

— Очень зря, — зубы влажно блеснули в тени капюшона. — Умение находить в мерзости удовольствие весьма облегчает жизнь. А иногда просто её спасает. Или, по крайней мере, защищает от сумасшествия.

— Я пока помучаюсь, — буркнула Лан.

Вцепилась в рукав и едва не повалилась на аэра, шарахнувшись от мальчишки, который, кажется, собирался её протаранить на полном ходу. А ход его ничем галопирующему коню не уступал.

— Непрактичный подход, — Грех, тихонько посмеиваясь, подхватил её свободной рукой, помогая выпрямиться. — Хотя что-то мне подсказывает: обычно свою выгоду ты знаешь. Кстати, ты так и не спросишь, куда я тебя веду и почему заставил нацепить эти тряпки?

Аэра только плечами пожала. «Тряпки» и ей самой не очень нравились. Платье и рубашка, хоть и льняные, но грубые, раздражали не слишком нежную кожу элвы. А края непривычного чепца давили на виски, зажимая их, как тисками.

— А зачем? — неохотно отозвалась Лан. — Вы же всё равно не ответите. Придём, тогда начну нервничать.

— Вот я и говорю: практичность во всём. Кстати, мы прибыли.

Элв остановился, давая аэре насладиться видами. Впрочем, на её взгляд, наслаждаться тут было особенно нечем. Огромная — пусть даже гигантская — парусиновая палатка впечатляла разве что размерами. Тяжёлые тряпичные стены под весом налипшей грязи висели тяжело, как свинцовые. Жалкая выцветшая тряпка облепила флагшток, отказываясь гордо развиваться, и ничем не напоминала знамя. Разноцветные буквы над входом так вылиняли, что разобрать их стоило немалых усилий.

— «Шар», — не без труда прочитала элва. — И что это должно значить?

— Это театр, Нопаль. Здесь дают спектакли.

Лан молча смотрела на элва.

— Поверь, я не объясняю не потому, что не хочу. Просто мне сравнить это не с чем. Проще один раз увидеть, — Грех снова потянул девушку за собой.