Чуточка

Все-таки мы стали людьми, товарищи! Да еще какими! Голова, руки, ноги! Волосы то там, то здесь. Борода, усы. Помимо ходьбы способны к бегу, к прыжкам и захвату. Нырнули все вместе, развиваем диафрагму. Затихли за углом, никто не заметил.

Да нам самим мало! Можем говорить шепотом, а можем вообще молчать. Залезли на скалу, знаем, где юг, где север. А раньше не знали! Раньше все равно было. Загорели на солнце, обветрили на ветру. Посинели от холода. Вспотели. Столько функций у организма! Гусиная кожа, мурашки. Митральный клапан. Мозоли.

Мы вообще в этом мире единственные, кто спит под одеялом и шоркается мочалкой. Да мы в баню пришли и друг друга нашоркали со всей силы. И радости столько, и ведь не трудно! Быть человеком не трудно, если думать о других.

А у нас у каждого есть вопросы. Наблюдения за окружающим миром. Мысли. А это зачем? А то? Может, сегодня? Мы научились различать. Лицевая, изнанка. Короткое, длинное. Мое, моего товарища, наше.

Мы видим сны, повторяем услышанное, размешиваем по часовой. Чешем спину линейкой. Мы храним тайны. Смотрим в глазок. Удерживаем равновесие. Можем складывать в уме. Рисовать прямые линии, таблицы, голых женщин. Дышать на стекло. Отвинчивать. Прыгать на одной ноге. Задумываться над происходящим.

Притворяться, что спим. Мы можем идти наощупь, видеть в темноте, загадывать желания. Стоять в очереди за колбасой. Измерять сантиметром. Мы переживаем за случившееся, боимся сделать тоже самое. Делаем, снова боимся. Как не делать? Нам бывает тоскливо, хочется плакать. Хочется не быть. Если быть, то другими.

А как? Мы многому учимся, хотим знать, откуда? До каких пор? Можно ли по-другому? На каждый вопрос есть ответ, и он не один. Мы обмениваемся мнениями, даем советы, вспоминаем, как было раньше. Представляем, как будет.

Да мне радостно сразу! Не зря мы по земле этой ходим, не зря лежим на ней, смотрим. Можем анализировать лежа. Делать выводы. Сравнивать. Выбирать.

Да мы одни такие!

И в болезни и в здравии

Разве можно понять одному, что такое вдвоем? Что такое вместе? И на кухне и на балконе, и на троллейбусной остановке. Домой пришли, сразу же книжку прочли, посмотрели кино, рассказали о том, кто что понял. В чем все-таки смысл.

Или в гости пошли, сходили, да просто погуляли, взявшись за руки. Постояли на мосту, увидели, как мир прекрасен! Один-то я бегу, а что мне стоять? Что там высматривать? А вдвоем обязательно что-нибудь увидишь, как вселенная устроена, как мы в ней оказались, каким-то чудом.

Один-то я разве мог понять? Да никогда! Я и мужикам рассказываю, пироги, говорю, борщи! Я и мясорубку к столу прикручу, и сапоги в ремонт сдам, и на пальто с воротником заработаю и на отпуск. Так, а Галя на самолете ни разу не летала, ни разу моря не видела.

А теперь увидит! Да мы с ней и летать будем и плавать, а пусть знает, что у нее муж есть! И так радостно мне! Я сижу, мечтаю. Сразу мужиком себя чувствую, и мышцы у меня есть и мускулы. Скорей бы, думаю! А товарищи волнуются за меня, а что переживать, когда я огурцы буду малосольные приносить, сало с горчицей, пирожки домашние с ливером!

Сейчас-то только килька в томатном соусе, сельдь-иваси. Не думал, что настолько удивительна жизнь, что впереди столько открытий! Так через неделю в Загсе перед регистраторшей стоять, а у меня уже ноги подкашиваются, сердце бьется, стучит! Будем же слова друг другу говорить: и в радости и в горе, и в болезни и в здравии, и в богатстве и в бедности мы всегда будем вместе. До самого конца.

Да у меня уже слезы! Да я работать буду на трех работах, лишь бы у Гали все было. Только бы здоровым быть, ничего не вывихнуть, не сломать. А если вывихну? Если сломаю? Галя же мне пообещает, что любить меня будет даже с палочкой, даже без ноги. А если я ослепну на правый глаз? Подавлюсь колбасой? Да мне самому страшно! Как я жить буду? А Галя?

– Галя, – говорю, – а что если я домой приду без ноги?

– Как это? – не понимает она.

– А вот так! – говорю я. – Попал под машину, под трактор.… Да мало ли?

– Ой, да что ты придумываешь? – смеется Галя.

– А всё может быть, – говорю я. – Позвонят из больницы, скажут, у нас ваш муж, Нерадька Валерий Петрович. У него одна рука теперь, одна нога…

– Ну что ты такое говоришь? – машет руками Галя, а сама в витрины заглядывает.

– Конечно! – говорю я. – А как ты собираешься жить с калекой? Мне не помыться, Галя, не одеться, колбасы себе не отрезать. Хорошо, что хоть в туалет буду сам ходить, на костылях…

– Ну, хватит! – перебивает меня Галя.

– А что хватит? – говорю я. – Что хватит? Это же тебе не насморком переболеть, ни гриппом. Это на всю жизнь, Галя! Нога не вырастет никогда! И на море я с тобой не полечу. Так ты может, одна полетишь? Без меня?

– Валера, – удивляется Галя.

– А что Валера? – говорю я. – Так ты сядешь и полетишь, и мужика себе там найдешь! Будешь с ним в море купаться, на закаты смотреть, на восходы, говорить о прекрасном. А я буду дома сидеть, ждать, когда ты наговоришься!