Чувак и мастер дзен

Я думаю, есть два потока, которые все время тянут нас в разные стороны. Меня по крайней мере. Один — в сторону жизни, а другой — в сторону смерти. Тот, что ведет нас к жизни, твердит: «Откройся, откройся, откройся». Помнится, когда я принимал ЛСД, было примерно так: «Откройся — мне некомфортно, но... — откройся, откройся — но там красиво — откройся, откройся». Пока я однажды не принял слишком большую дозу, и стало так: «Все, я открыт настежь, дальше некуда!»

В нас есть стремление открыться, но есть и сопротивление этому. Мы боимся, что жизнь скажет: «Правда? А как тебе вот это? Думаешь, что с этим тоже справишься? Ну, давай посмотрим, на что ты годен». Чем больше ты открываешься, тем более трудной и требовательной становится жизнь. Когда что-то подобное происходит со мной, первый импульс — сказать: «К чертям все… Пусть это просто закончится. Можно я буду камнем или чем-то таким? Я устал». Я сопротивляюсь и не делаю того, что жизнь требует от меня, потому что эти требования чрезвычайно высоки. Нужно выложиться по полной, а я не хочу.

Берни: Еще мешает наша обусловленность, жизнь, к которой мы привыкли. Мы можем жить в браке, но при этом постоянно бороться друг с другом. Нам это не нравится, мы жалуемся, но такова сила привычки. В то же время что-то подталкивает нас к новому рождению, новому открытию себя, но мы не знаем, что именно, поэтому бываем напуганы. Нас разрывает между неизвестным и известным, где мы чувствуем себя комфортно.

Джефф: Но жизнь не даст тебе остаться в зоне комфорта.

Берни: Очередное дерьмо всегда всплывает, но трудно встречать новое с распростертыми объятиями, потому что у нас нет ни малейшего представления, что там может быть или где мы после этого окажемся. Это непросто, но это и есть путь развития.

Джефф: И единственное развлечение в этом городишке, да? Потому что — БУМ! — и вот ты родился. Какой у нас есть выбор?

Берни: Да, другого развлечения в этом городишке и впрямь нет. Несмотря на это, большинство из нас не хотят так развлекаться.

Джефф: Потому что сперва это кажется дикостью. Я присоединился к проекту по борьбе с голодом более 30 лет назад. Вернер Эрхард[59] проводил встречи, где рассказывал, насколько серьезна проблема голода по всему миру и что мы уже знаем, как покончить с этим. Он называл отдельные страны, которые справились с голодом, и рассказывал, как им это удалось. Проблема не в том, что где-то недостаточно еды, денег или навыков, она в том, чтобы создать импульс политической воли, который покончит с голодом.

Затем он спросил: «А что вы хотите сделать, чтобы создать этот политический импульс? Что вы можете сделать?» Он предложил обойтись без красивых жестов вроде пожертвования сотни долларов для того, чтобы приглушить чувство вины, но сделать что-то органичное для жизни каждого из нас. То, что мы сможем поддерживать своими силами. Так что я начал думать об этом и воодушевился: «Ух ты, голод — это глобальная проблема, и при этом с ней вполне реально справиться. Если мы можем покончить с голодом, подумай, сколько уверенности это придаст в решении других жизненных проблем».

И я спросил себя: «Так что бы ты хотел сделать, Джефф? Пожалуй, такой медийный человек, как ты, может распространять идею, встречаться с политиками, снимать про это кино». Так что вначале я всерьез вдохновился, но потом мои мысли приняли другой оборот: «Ты действительно хочешь этим заниматься? Ты уверен? Ты готов на это? От тебя многое потребуется. Ты уже напрягся, ты не уверен, сможешь ли с этим справиться. С другой стороны, хочешь ли ты прожить свою жизнь, зная, что голод можно остановить, и ничего не делая для этого? Разве это не хуже?»

Так что я заключил с собой сделку. Я решил идти к свету, который видел в конце тоннеля, но, если мне понадобится небольшая передышка, я себе это позволю. Если меня попросят сделать что-то, чего я не хочу, я не дам сбить себя с пути. Я просто возьму короткую передышку. Так мне было легче двигаться дальше, с каждым шагом требуя от себя чуть большего.