Чувств за ресницами не разобрать (СИ)

Серсея наклоняется, чтобы поцеловать его. Этот поцелуй абсолютно пустой. Обычное прикосновение губ. Никаких эмоций или чувств. Только касание. Ничего не значащее, но машинальное и заученное до зубного скрежета. Серсея отходит, и Джейме чувствует всю безграничную пропасть между ними, что успела образоваться за последнее время. Джейме чувствует, что теряет ее. Джейме чувствует, что она ему больше не принадлежит.

Такая холодная. Словно ненастоящая.

***

Джейме сидит в глубоком мягком кресле возле стола и неспешно потягивает сладкое вино. Он, честно, старается сконцентрироваться на находящемся перед ним куске пергамента и на написанных на нем витиеватым подчерком словах. Но слова отказываются раскрывать перед ним свой смысл и складываться в цельное предложение с четкой мыслью, поэтому взгляд то и дело поднимается к Серсее, стоящей метрах в шести от него, у окна. В компании Квиберна. Джейме едва не скрипит зубами от непонятной ярости, накатывающей при каждом взгляде на старика.

Серсея держится прямо. Такая же ледяная и отчужденная, как обычно. Квиберн стоит чуть сбоку от нее и что-то рассказывает чуть слышным шепотом. До Джейме иногда долетает звук вкрадчивого бархатного голоса, но слов он разобрать не может — и от этого злиться еще сильнее, сжимает пальцы здоровой руки до побелевших костяшек и делает жадный глоток вина. Серсея почти не обращает внимания на своего десницу — она смотрит в окно, на город под ее ногами. Со стороны вообще может показаться, что она совершенно не слушает его, а мягкий старческий голос рассказывает что-то стенам. Но на самом деле Серсея слушает. Внимательно слушает. Периодически поворачивая голову и бросая на десницу короткие взгляды или односложные фразы. В эти моменты Джейме хочется что-нибудь разбить.

По меркам Джейме они разговаривают у окна чуть больше получаса. Письмо, лежащее перед ним, так и остается непрочитанным, потому что наблюдать за ходом разговора куда интереснее, чем вчитываться в бесполезные выведенные чернилами слова. Ланнистер не знает, о чем Квиберн докладывает своей королеве, но это явно что-то серьезное — он видит сведенные к переносице брови сестры и недовольно поджатые губы, когда она ненадолго поворачивает голову.

В какой-то момент Серсея отступает на шаг от окна и, повернувшись к Квиберну, о чем-то его спрашивает. Ее лицо напряжено и сосредоточено. Джейме хмурится, догадываясь, что произошло что-то неприятное, и ему придется помогать Серсее с этим справляться. Он откладывает письмо подальше и уже собирается подняться на ноги, но следующее, что он видит, вдруг пригвождает его к месту, не давая шевельнуться. Кажется, Джейме даже дышать перестает.

Серсея улыбается. Вот так вот вдруг на ее лице расцветает улыбка. Настоящая. Искренняя. Такая красивая. Улыбка, которую Джейме так сильно любил всю свою жизнь и за которую был готов эту самую жизнь отдать. Он не верит, что это правда происходит. Серсея уже давно не улыбалась так ярко и лучисто. Единственное, что Джейме доводилось видеть это хищный оскал или грубую усмешку. Но улыбка… Улыбка поистине является главным украшением его сестры. Сейчас она похожа на робкий первый луч рассвета — золотящийся, освещающий все вокруг, прогоняющий тьму, такой прекрасный и желанный.

Вот только эта улыбка предназначена не ему.

Джейме стискивает челюсти и сжимает здоровую руку в кулак. Серсея улыбается проклятому Квиберну. Его слова заставили ее улыбаться. Джейме хочет подойти и ударить этого наглого старика по лицу, чтобы сам он больше никогда вообще не смог улыбаться. Квиберн говорит что-то еще. Серсея кусает губу, и ее улыбка становится шире. Джейме уже закипает от злости и раздирающей изнутри ревности. Это ему, Джейме, она должна так улыбаться. Но тогда ты должен был быть рядом с ней — подкидывает сознание, и эта мысль распаляет мужчину еще больше.

Джейме видит, как Квиберн осторожно касается руки Серсеи — и это становится последней каплей.

— Эй, вы долго там еще ворковать собираетесь? — выплевывает Ланнистер, привлекая к себе внимание.

Стоит Серсее обернуться к брату — улыбка медленно сползает с ее лица. Возвращаются нахмуренные брови и валирийская сталь взгляда. Квиберн покорно склоняет голову, и Серсея одним жестом — взмахом руки — отпускает десницу, позволяя тому идти по своим делам. Когда дверь за ним закрывается, королева подходит к столу и садиться напротив брата. Она смотрит на него долго и яростно, не произнося ни слова. Злость, что кипит в зелени женских глаз, может, и смогла бы образумить Джейме и вернуть ему прежнее самообладание, если бы в его глазах не плясал тот же дикий огонь, что и в глазах сестры.

— Твоя ревность совершенно неуместна, — презрительным, шипящим от эмоций голосом начинает Серсея и кривит губы.

— Неуместна? — переспрашивает Джейме, грубо усмехнувшись. — Ему ты улыбаешься, — говорит Ланнистер и сам не верит, что это его голос звучит с такой обидой.

Серсея поднимает бровь, но взгляд по-прежнему пускает стрелы — если бы стрелы были настоящими, на Джейме уже не осталось бы ни одного живого места.