Чувств за ресницами не разобрать (СИ)

— Так ты не ревнуешь, а завидуешь? — королева вновь кривит губы, и на этот раз Джейме видит ее невыносимую усмешку.

— Мне ты совсем перестала улыбаться, после… всего этого, — злость в мужском голосе медленно сходит на нет.

На это Серсея не отвечает. Только ее взгляд становится тяжелым и глубоким. А на дне изумрудного моря можно разглядеть боль и вдруг вскрывшиеся старые раны.

— Кто он вообще такой, Серсея? — продолжает Джейме, когда не дожидается от сестры ответа. — Почему с ним ты ведешь себя иначе? Ты как-будто доверяешь ему. Ему, а не мне.

— А разве это ты встретил меня у ворот замка и сделал хоть что-то, чтобы помочь, пока все вокруг только смотрели и показывали пальцем? — голос королевы чуть подрагивает, но все равно звучит закаленной сталью. — Разве это ты отмывал с меня все то дерьмо, что бросали люди? Разве это ты обрабатывал и бинтовал мои ноги? — слишком много укора в ее словах, Джейме было почти физически больно слушать сестру.

Королева замолкает на пару минут, разглядывая профиль брата. Джейме на нее не смотрит. Слишком тяжело было поднять глаза. Он должен был быть там. Быть рядом с ней. Не допустить всего того, что произошло. Но его не было. И ее слова, что ножами впиваются в сердце, и ее укоризненный тон, от которого хочется заткнуть уши — все это имеет место быть. За все это она имеет полное право обижаться на него и ненавидеть.

— Я никому не доверяю, Джейме, — продолжает она, откинувшись на спинку кресла. — Ни одному живому человеку. Кроме Квиберна. Он сделал для меня слишком многое. И продолжает делать. Он мудрейший и умнейший человек, которого я знаю. Его идеи, эксперименты — они уникальны, гениальны. Он вернул мне Гору — одно это доказывает его мастерство и преданность. А события, связанные с этими религиозными фанатиками… они очень прочно связали нас. Тебя не было рядом со мной тогда, Джейме. И Квиберн стал единственным человеком, на которого я могла положиться, на которого могла надеяться. И он меня не подвел. Сделал для меня все, что мог. И помог отомстить. Так что да, Джейме, я верю ему. Я доверяю ему. Больше чем кому-либо.

— Ты восхищаешься им, — как бы между прочим замечает Джейме, но царапающие горло укор и обида все равно проникают в его голос.

— Я лишь признаю его ум и не спешу казнить за незаконные эксперименты. То, что он делает — это может сильно облегчить нам ведение этой войны, — равнодушно отвечает Серсея.

— Но ты знаешь его всего пару лет. А меня всю жизнь. Неужели я заслуживаю меньше доверия, чем он?

— Чего стоят события нашего давнего прошлого перед лицом настоящего?

Жестокие слова и безразличие голоса выбивают из колеи. Джейме поднимает глаза на сестру и смотрит почти неверяще. Она правда такое сказала? Неужели все их совместное прошлое теперь не имеет для нее никого значения? Все те годы, что они провели вместе. Их озорное веселое детство. Их прекрасная немного безумная юность. Их поцелуи тайком и украденные ночи, когда весь мир не имел значения. Все это действительно теперь перестало быть важным? Все это действительно потеряло всякое значение за новыми ударами жестокой судьбы?

— Так значит я — всего лишь твое прошлое? — спрашивает Джейме чуть севшим голосом, в котором от злости не осталось и следа.

Серсея не отвечает. Поднимает на него взгляд. Холодный и колючий, но вместе с тем глубокий и печальный. Вот к чему они в итоге пришли. Они пришли к проклятому недоверию, пустым словам и бесчувственным прикосновениям. Это даже смешно в какой-то степени. А ведь Джейме любит ее. Все еще любит, как и прежде. Но эта мрачная разрушающая бездна между ними уже вряд ли когда-нибудь исчезнет. Они никогда больше не смогут быть так же близки. Осознание этого угнетает и впивается в сердце раскаленным докрасна кинжалом.

— А в постели он так же хорош? — выплевывает Джейме разочарованно и немного отчаянно.

Аккуратные брови сестры сводятся к переносице. Она выглядит несколько растерянной первое мгновение. Затем в глазах мелькает ярость, граничащая с отвращением, и что-то отдаленно напоминающее обиду — но в этом Джейме не совсем уверен. Изумруды женских глаз полыхают диким огнем — и это вдруг кажется Джейме невероятно красивым зрелищем. Слишком давно ему доставалось лишь холодное равнодушие, и сейчас любые ее эмоции кажутся ему прекрасными.

— Что ты несешь? — шипит она и чуть качает головой.

— Скажешь, что не спишь с ним? — от напряжения начинают болеть мышцы, Джейме почти готов встать и уйти.

— Я провожу каждую ночь с тобой, если ты не заметил, — Серсея меняет положение в кресле: кладет руки на стол и чуть наклоняется вперед.

— Ночь, но не день. Что вы делаете целыми днями в его лаборатории и в залах малого совета?

Слова продолжают вылетать против его воли. Он не должен был говорить этого. Не должен был говорить ничего из всего, что сказал сейчас. По глазам Серсеи видно, что она готова ударить брата — от этого почему-то становиться смешно.

— Я не обязана перед тобой отчитываться, — голос больше походит на рык разъяренной львицы.