Чувства

И жизнь понеслась дальше. Супруги негласно принимали правила игры: Андрей старался соблюдать внешние приличия, изменяя супруге, а та периодически снисходила до того, чтобы изобразить оргазм средней интенсивности. Но лет через пять обеспеченной жизни отношения между Андреем и Вероникой начали портиться. Тому были две причины. Во-первых, Никса не знала меры в финансовых тратах. Хотя как бухгалтер прекрасно представляла себе состояние их бизнеса, она приобрела привычку швыряться деньгами: одежду и обувь приобретала только в самых дорогих бутиках, регулярно обновляла в квартире обстановку, не скупясь на дизайн, бытовую технику и мебель. За границу ездила не реже двух раз в год, причём один раз отдых был пляжным, а второй – потребительским. Коптюхину временами приходилось туго: периодические кризисы, происки конкурентов, ментовские и бандитские наезды – в России мелкому предпринимателю живётся непросто. Кроме того, Андрей старался не забывать и о своих увлечениях. Его рыбацкие привычки становились всё более дорогостоящими: он начал с приобретения скромной моторки, но постепенно пристрастился к зарубежным рыбацким турам. Поездки на Карибы или к Большому Барьерному рифу тоже пробивали основательные дыры в семейном бюджете.

Ещё одним поводом для конфликтов стали попытки Вероники вмешиваться в производственные и финансовые вопросы.

– Понимаешь, Серёга, – включился в неторопливую банную беседу Андрей, – она меня периодически как бы на слабо проверяет. Типа, кто сегодня в доме хозяин? Ты держал когда-нибудь крупную собаку? Нет? Так они себя в точности как бабы ведут. У нас средне-азиатка была, сука. Дося звали. Хорошая собака, но как подросла – начала права качать. Вижу – она на меня смотрит как-то не так, зубы чуть что скалит, рычит. Я её завёл в ванную, привязал к батарее, взял швабру, так её отп…ил. Сначала швабру сломал, потом унитаз.

– Унитаз-то зачем? – удивился Серёга.

– Так остановиться не мог. Она воет, когтями по кафелю скребёт – я её за загривок да об унитаз. Челюсть ей слегка вывихнул. Да хрен с ней, зажило как на собаке. А вот унитаз менять пришлось. Зато потом Дося стала как шёлковая. Ни разу на меня косо с тех пор не смотрела. Вот и с бабами так надо.

– Челюстью – об унитаз?

– Не-е-е, я же образно. С женщинами аккуратнее надо, чтобы не повредить ничего. Бить нужно… как там Папанов говорил?

– Аккуратно, но сильно.

– Во-во, примерно так. Но Никса у меня всё же дурнее Доси. Той одного раза хватило, а этой неймётся. Знаешь, что учудила? Мне с поставщиком рассчитываться, а она со счёта деньги втихаря сняла. Спрашиваю: «Ты чё, совсем рехнулась?» А она мне: «Ой, Андрюсик, там такой гарнитурчик инкрустированный, я в Эмиратах точно такой же видела, так здесь я тебе на нём тыщ писят сэкономила». Представляешь? Сто пятьдесят истратила – «писят» сэкономила!

– А ты чё?

– Вломил ей.

– А она?

– На развод подала.

– И чё теперь?

– Да ничё. Первый раз, что ли? Мы теперь по пять раз в год разводимся.

Глава 6

От развода брак Коптюхиных уберегло рождение второго ребёнка. Ко времени рождения Алинки Гришке исполнилось семнадцать лет. Родители не были довольны своим отпрыском: парень не проявлял ни малейших способностей к учёбе, зато проявлял огромный интерес к дворовым авантюрами криминального пошиба. Невинные шалости наподобие разбитых стёкол и подожжённых почтовых ящиков сменились пьяными драками и участием в угоне автотранспортных средств. Андрею пару раз приходилось тратить немалые суммы для того, чтобы избавить сына от серьёзных неприятностей. Отеческие наставления, сопровождаемые крепкими оплеухами, не помогали. Вероника и Андрей чувствовали свою вину в том, что упустили мальчика, он рос как сорная трава: учился как придётся, дружил с дворовой шпаной, единственное, что сделал для его воспитания отец, – приучил к рыбалке. Поэтому Алинке родители уделяли внимание в двойном объёме.