Чувства

Причиной столь чудесной трансформации стало влияние матери. Вероника старалась подчинить своему влиянию не только мужа, но и сына. Но здесь она использовала другие приёмы. Жёсткая деспотичная стерва, меняя роль жены на материнское амплуа, превращалась в ласковую, добрую, внимательную родительницу, Вероника, словно клуша, обихаживала «роднулечку-сыночка». Гришка в свою очередь души в матери не чаял. Они общались регулярно, мать кормила сына вкусным ужином, а затем они подолгу тихонько о чём-то беседовали. Если поблизости оказывался Андрей – разговор тут же прекращался.

– Чего уши развесил, иди с кроликами Алинкиными поболтай. Ты на них похож, такой же тупой, лопоухий и бл…витый! – прикрикивала на мужа Никса.

Прошло два года. Ясное летнее утро на реке. Тихая протока между двумя островами, поросшими камышом. Посередине протоки покачивается на волнах катер, на бортах которого установлены рыбацкие снасти. На корме в шезлонге, удобно вытянув ноги, сидит Коптюхин, его голову украшает настоящая ковбойская шляпа, которую он купил во время одного из своих путешествий в район Великих озёр, где ему удалось славно порыбачить. Периодически Андрей прикладывается к серебряной фляжке, которую извлекает из ведёрка, набитого колотым льдом. На небольшом столике стоит блюдечко, на нём разложены кусочки аппетитно пахнущего копчёного сала вперемежку с аккуратно нарезанными пупырчатыми огурчиками и большими ломтями ржаного хлеба. В то же время Коптюхин внимательно наблюдает за тем, что происходит на реке. Любая поклёвка не остаётся незамеченной. Рядом в такой же позе сидит приятель Коптюхина Серёга. Мужчины ведут неторопливую беседу.

– Везёт тебе, Андрюха, ты сам себе хозяин. Посреди рабочей недели смотался на реку, утром выпил – день свободен. А вот мне приходится начальству в ножки кланяться, хорошо, что директор у нас сам рыбак заядлый, понимает родственную душу. И всё равно как подумаешь, что завтра надо подрываться с самого ранья и в город, на галеры. А ты тут ещё надолго зависнешь?

– Как масть пойдёт. Будет клёв, как вчера, – ещё недельку точно от дела оторву, порыбачу.

– У тебя что, затишье? Сезон отпусков?

– Какое затишье, заказчик дуром прёт, парни в три смены работают!

– А ты кверху пузом валяешься?

– Так у меня же Гришка. Я ему практически все дела передал, все контакты. Он у меня парень головастый. Я полгода назад переманил из «Промстройтреста» начальника производства, Гришку полностью на руководство посадил. А Вероника бухгалтерию снова ведёт. Так что я, считай, на заслуженном отдыхе. Чем меньше её вижу тем лучше.

– А ты того, не боишься?

– А чё я бояться должен?

– Лёвку Ившина помнишь? Так его баба с голым задом по миру пустила, бизнес на себя перевела, ему тапочки в морду бросила – и гуд-бай.

– Лёвку я помню. Что-то у него с головой не так. Я всегда смотрел на него и думал: «Ты, Лёва, только с виду крутой. А так – лопух».

Мужики синхронно приложились к своим фляжкам, похрустели огурчиками, прикурили и продолжили разговор.

– А у меня, Серёга, всё просчитано. Я по плану живу.

– Слышь, Андрюха, если честно – никогда тебя понять не мог. Ты мужик нормальный, правильный. Как ты со своей Вероникой столько лет живёшь? На кой чёрт тебе эта ведьма? Последний раз, помнишь, к тебе зашли? Ну, выпили после работы, ну пару часов шары погоняли. Часов восемь всего, на своих ногах пришли, не шумим. Зачем она мне аквариум в голову бросила, скажи? Я-то увернулся, но ведь рыбок честно жалко, и Алинка твоя как ревела! Ведь совсем баба озверела! Такой здоровенный аквариум – и на полтора метра метнула. Был бы такой олимпийский вид – она бы как минимум серебро взяла.

– А почему не золото? – обиделся за жену Андрюха.

– Золото нашей главбушке без вопросов отдадут. У нас тут проверка на днях была, так она тумбой от стола так к стене фискала одного приложила, тот аж посинел, три мужика нашу Веру Васильевну от него оттаскивали.

– Да вижу я и всё про Никсу давно знаю. Раньше думал – любовь. Сейчас даже не знаю. По молодости лучше женщины у меня не было. А я, Серёга, бабья перетрахал штук триста, есть с чем сравнить. А теперь я её не хочу. Смотрю – она старая какая-то, брюхо наела, бока свисают. Да я за несколько сантиметров денег такую молодушку сниму, и она мне что хочешь сделает: хоть на люстре, хоть на рояле, хоть в сугробе, хоть на куче муравьиной. Правда, если честно, не радуют меня все эти старания. Вот только задумаюсь: и почему мне бабы только за деньги дают? Обидно. Да провались они все, твари меркантильные! А Вероника, та вообще меня всю жизнь за лоха держит. Я ведь не тупой, вижу, как они с Гришкой по углам шушукаются.

– А ты чё?

– А я мужик терпеливый, я привык по плану жить. Я всё рассчитал, совсем немного осталось до заслуженного отдыха.

– На пенсию собрался?

– Какая пенсия! Мне от нашего государства любимого подачек и даром не надо. У меня зарплата официально – тридцать штук. Так что на пенсию я даже кроликов Алинкиных не прокормлю путём. Нет, у меня своя пенсия будет.

– Какая?