Чувства

– Знаешь, встретив тебя полтора года назад, я удивилась, что такое бывает: мужчина, с которым можно и работать, и общаться, и заниматься сексом. Это же подарок судьбы! Потом выяснилось, что к тому же и человек ты хороший! Сложно, очень сложно в современном мире найти такое сочетание! Я думала, что это невозможно, пока не встретила тебя! Почему-то я решила, что и сама заслуживаю подобной характеристики! Казалось бы, всё великолепно! Живи, работай, наслаждайся жизнью. Но – нет! Система почему-то дала сбой. Оказалось, что всё это время, заполненное массой всевозможных дел, обстоятельств, – это ничего не значит, ничего не доказывает и ничего не стоит. Раскрой глаза! Тебе не кажется, что нам обоим крупно повезло, потому что мы встретили друг друга? Ты не думаешь, что наши отношения дорогого стоят? И их нужно развивать! Строить отношения, жить нормальной жизнью, радовать друг друга и доставлять удовольствие! Давай не будем превращать подарок судьбы в извращение! Мы достойны высшей ступени жизни. И есть только одна причина не использовать данный нам шанс! Знаешь какая?

Влад, несколько обескураженный пламенной речью своей ассистентки, молчал.

– Я всё же назову эту причину – ты не любишь меня!

Тишина затянулась. Алиса уже не нуждалась в ответе, когда Влад спокойно произнёс:

– Не люблю!

Он остановил машину.

– Я вообще никого не люблю. Не могу, не хочу – это моё дело. И не надо ко мне лезть. Я думал, ты другая, полагал, что в отличие от всех этих Свет, Маш, Тань и прочих ты не скатишься на подобные глупости. Ты очень талантливый человек, но этот момент… Ты меня извини, но, наверное, на этом всё. Пока!

Так тихо, холодно и пусто. Она не спустилась в метро. Шла по городу и ревела. Она всегда ревела в трудных ситуациях. Может, это и хорошо. Надо же накопившуюся боль выплеснуть. Она не чувствовала ничего, кроме пустоты! Хотя как можно чувствовать то, чего в принципе нет. Но когда всё сказано, все попытки сделаны, аргументы использованы, а дальше… Ничего! Вот это и есть пустота. Ей было больно, но изменить она ничего не могла!

Кто-то потянул её за рукав и протянул салфетку…

Туман в голове не прошёл, но после пробуждения ей удалось собрать обрывки памяти. Самым болезненным было вспоминать разрыв с Владом. На кровати опять сидел худощавый.

«Севастьян! – вспыхнуло в мозгу. И тут же всё стало на свои места. Она пленница охотника. Но как? Она же умеет шифроваться! Ах, ну да, Влад. Тут все блокировки слетели».

– Очнулась? Вот и славно. Ты, конечно, слабенькая, но нам пора приступать. Знаешь ли, там наверху ждать не любят, а с тобой одни проблемы, подруга. Боюсь, разгневается наш заказчик, и тогда…

Севастьян что-то изобразил своими костлявыми руками, поводив в воздухе над кроватью.

– Что вам нужно? – Алиса попыталась говорить уверенно и бодро, насколько возможно.

– Вам это знать ни к чему, считайте, что вы часть эксперимента, подопытный кролик, если крыса вам не годна.

Севастьян рассмеялся колючим, зловещим смехом, сухим и очень неприятным.

Крыса-кролик отвернулась к стене и стиснула зубы. Странно, но даже в такой ситуации, полной неизвестности и опасности, она снова подумала о Владе.

Глава 3

Мрачный, как грозовое облако, Игорь Александрович стоял у окна.

Иногда он бросал короткие фразы секретарше, которая горбатилась перед монитором.

– Как там дела? Что-то засекли? Есть след?

Обычно ответ был таким же лаконичным:

– Нет! Пока ничего!

Один раз ей удалось «запеленговать» мощнейший выброс энергии, на который способна только их исчезнувшая помощница, но это был миг. Миг, когда позвонил Влад. Приборы сорвались на вой, золотой шквал диаграммы расцветил мониторы. А потом всё исчезло.

Геопозиция определилась – Франция, Париж, rue Amelot, 54, 11-й округ.

– Как такое может быть? Неужели наша беглянка добралась до Парижа? Но зачем?

– Вот взгляните, думаю, это многое объяснит.

Марго открыла на мониторе номер парижской газеты.

– Что? Симпозиум? Ах, вот оно что? Чувства человека. Наша девочка решила миру глаза открыть. И что у неё получилось?

– Вероятно, немного!

Марго открыла свежий номер той же газеты. О симпозиуме там не говорилось ни слова.