Глава 5
– Дитя свободной любви? Кто тебе такую ерунду сказал? Ты, внучок, по церковным понятиям самый обыкновенный несчастный ублюдок, или по-простому – выб…док. А значит, твоя мамочка свободолюбивая то самое и есть. Падшая женщина, одним словом, прости Господи. Молиться нам за неё надо, – бабушка Ефросинья Степановна презрительно нахмурила седые кустистые брови, отвечая на вопрос своего маленького внука о том, почему мама Галя иногда так непонятно его называет.
Мама с бабушкой регулярно снабжали маленького Антошу очень завлекательной, но абсолютно противоречивой и малопонятной информацией. Так что за разъяснениями приходилось обращаться к старшим товарищам во дворе.
– Это, Антоха, значит, что мать тебя через жопу родила, а не через это самое, ну, откуда все нормальные люди вылезли, – авторитетно объяснял ситуацию Юрка. Ему было, конечно, виднее, ведь он ходил уже во второй класс, а Антоша пока ещё посещал старшую группу детского садика. – А я-то думаю, откуда всё время говном пахнет, как тебя вижу? Сто пудов через жопу – и старший пацанёнок глумливо заржал.
Младший мальчишка понял, что стал жертвой грубого жестокого розыгрыша (как сегодня принято говорить – троллинга), он поджал трясущиеся губы и, торопливо размазав по мордашке хлынувшие от обиды слёзы, кинулся с кулаками на обидчика.
Маме он не стал рассказывать о причинах появления многочисленных синяков и ссадин. Юрка был крупнее, а потому результат схватки был предопределён. И вопросы о том, почему у всех мальчиков есть папа, а у него только мама и бабушка, Антон со временем задавать перестал, решил сам разобраться с этой проблемой. Когда дорастёт хотя бы до второго класса.
–
Галина Викторовна выросла в староверской семье. Мать, жёсткая женщина гренадёрского роста с рублеными чертами лица, держала в руках бразды правления. Отцу, скромному, тихому человеку, отдавались положенные его мужскому статусу формальные почести («Кушать подано, батюшка наш», – открывала мать семейные трапезы), но все значимые решения принимала всё-таки Ефросинья Степановна единолично. Воспитывалась Галина строго: посты, молитвы, изучение священных текстов, никаких светских развлечений, ни малейших вольностей в одежде.
В двадцать с небольшим лет Галина превратилась в жёсткую женщину гренадёрского роста с рублеными чертами лица – словом, вылитая мать. По окончании истфака она единолично приняла значимое решение: поступила в аспирантуру и начала карьеру преподавателя научного атеизма. Поскольку внешние данные Галины в ещё большей мере, чем черты её характера, отпугивали от властной молодой женщины потенциальных женихов, замуж она так и не вышла, единственного сына родила довольно поздно, в возрасте тридцати восьми лет, уже после защиты докторской диссертации. Своё отцовство ни один из университетских ловеласов признать не решился: лавры покорителя суровой тётки с бычьим характером и лошадиной внешностью никого из них не прельщали. Антоше было сказано: он – дитя свободной любви, что повлекло, как мы уже знаем, получение мальчиком увесистой порции синяков и шишек.
Мамин воинствующий атеизм и бабушкина горячая религиозность сыграли роль своеобразных молота и наковальни, которые сформировали характер мальчика: истеричный, капризный, мечтательный. Антон частенько грезил о чём-то, забившись в угол и посасывая большой палец левой руки. К двадцати трём годам (к моменту, когда он повстречал Дашу) Антон превратился в высокого сухопарого мужичину. Приятные черты его славянского лица портила гримаса, периодически кривившая губы. Уголки рта самопроизвольно то опускались, то поднимались. В школе его за это прозвали Человек, который смеётся. Антон окончил юридический факультет, сдал адвокатский экзамен и открыл свой кабинет.