Чувства и искупление

Ослепительный белый свет манил ее теплотой, и она потянулась к нему, оставляя тьму и отчаяние позади. Рея слышала шорохи и стихшие порывы ветра за окном, чувствовала отчетливый запах лекарств, витавший в воздухе, и ощущала тяжелое шерстяное одеяло на себе. Это не сон, не ее больное воображение, не галлюцинации от настоек, потому что вместе с нахлынувшими эмоциями вернулась и боль, которая означала только одно — ее сердце еще билось. И Рея решилась открыть глаза.

Первое, что она увидела, было лицо Ротманта, изможденное и уставшее и, к ее сожалению, побледневшее и худое. Он сидел рядом на том же стуле, прикрыв глаза в легкой дреме и скрестив руки на груди, а его распахнутый плащ покоился на плечах поверх белоснежной накрахмаленной рубашки. Рея хотела дотронуться до него, хотела закричать, что жива, но из груди вырвался лишь сдавленный хрип, и Роланд тотчас очнулся. Артефактор склонился над ней, осматривая девушку с ног до головы, а затем неверяще провел пальцами по ее щеке, словно проверяя, не растворится ли Рея в воздухе. Ее кожа была нежной и теплой — намного нежнее, чем его грубые длинные пальцы.

— Маргарет, она пришла в себя, — Ротмант выпрямился, когда в палату вбежала медсестра. — Я схожу за артефактом.

Мужчина находился уже у выхода, когда Корс вовсю поила девушку отварами и охотно делилась подробностями его времяпрепровождения за последние несколько часов.

— Он не отходил от тебя ни на шаг, — подмигнула медсестра, на что Рея слабо улыбнулась, с трудом высвобождаясь из кокона одеяла для проведения диагностического осмотра.

Где-то вдалеке ворчал Ротмант о том, что приличные женщины держат язык за зубами, но эта небольшая откровенность стала настоящим открытием для Реи, которое разлилось в душе приятным теплом. Он спас ее. Он смог.

Ее мир изменился, переворачиваясь с ног на голову, и Рея знала, что как прежде ничего уже не будет. Она с жадностью путника, добравшегося до долгожданной воды, впитывала каждый звук и давно забытые ощущения бушующей магии в теле. Волшебство окружало девушку, пронизывало саму ее суть, и впервые за долгое время она почувствовала желанное облегчение. Ее сила вернулась, магия вибрировала на кончиках пальцев, просясь на свободу, и чары воздуха манили воспользоваться ими, но Рея сопротивлялась, понимая, что еще недостаточно окрепла и подвергать риску вернувшийся с того света организм не следует.

Маргарет сделала несколько пометок в карточке болезни девушки, после чего помогла ей добраться до уборной и привести себя в порядок. Ночная рубаха неприятно липла к телу, длинные волосы спутались, кожа побледнела, ноги подкашивались, щеки впали, но в зеркале Рея видела лишь горящие жизнью глаза. Кое-как вернувшись в постель, она снова почувствовала усталость и вяло закрыла глаза, вслушиваясь в приближающийся стук каблуков по коридору. В следующую секунду открылась дверь, и донеслись громкие голоса, среди которых Рея узнала голос Ротманта, но ширма, отгораживающая кровать девушки от остальных, скрывала неожиданных незваных гостей.

— Я должен увидеть ее, — вошедший мужчина не терял напора, стремительно наступая. Меньше всего Рее хотелось его видеть, но настойчивость и требовательность тона не оставили девушке никаких сомнений — Ричард Уайт решил лично удостоить дочь своим присутствием.

— Она еще слишком слаба для посетителей, если, конечно, вы не хотите, чтобы ей стало хуже, — давление Уайта на Ротманта совсем не действовало.

— Темный маг будет указывать, что для моей дочери лучше, — отец отмахнулся от артефактора, как от назойливой мухи, не воспринимая мужчину всерьез.

— Едва ли ваша забота уместна сейчас, мистер Уайт, когда опасность миновала, и жизни вашей дражайшей дочери ничего не угрожает. Я не припомню, чтобы видел вас рядом с ней, когда она умирала, — слова Ротманта сочились чистой злобой.

Уайт отшатнулся, словно от пощечины, но не сдался и продолжил наступление.

— Я доложу обо всем директору, — он озвучил угрозу не совсем уверенно, но с надеждой, что она подействует.

— Разумеется. И не забудьте упомянуть о том, что не ответили ни на одно его письмо о самочувствии мисс Уайт, — парировал Ротмант.

Отец не подобрал нужных слов для не менее едкого ответа и молча покинул лазарет, громко стуча каблуками по мраморной плитке. Роланд смерил его гневным взглядом, в мыслях представляя, как Уайт беспомощно тушит распространяющийся огонь на пиджаке под действием его магии, а он наслаждается представлением издалека. Ротмант с омерзением вспомнил собственного отца, который пользовался существованием сына, когда ему требовалось что-то подать или принести, а в остальное время срывал на нем гнев и унижал его. Вряд ли главный королевский прокурор в лице Уайта использовал дочь таким же образом, но Роланду сводило от злости скулы из-за его внезапно сменившегося на интерес безразличия. Он приложил слишком много усилий для спасения девчонки, чтобы какой-то напыщенный индюк из дворца короля все испортил. Даже если это ее отец.