Чувства и вещи

Как я уже писал, это — попытка изобразить живое развитие дискуссии «в разрезе». Да, «проблема соблазна». Добро и зло. Воспитание уважения к человеческим ценностям. Нам кажется не случайной такая последовательность слоев. Ведь каждый из них означал лишь новый шаг в углублении единой проблемы — проблемы ценностей. От того, что рассматривает человек как ценность, зависит, как он живет — для низменного или для высокого, каковы его идеалы. Да, разговор начался с «искушений века», с «проблемы соблазна». Но соблазны, как хорошо было известно во все века, страшны только бесцельному человеческому существованию. Они не опасны тем, кто всем своим существом ощущает себя частицей социалистического общества, поставившего благородную цель — освобождение и счастье всего человечества.

Наше общество во всем современном мире — многоликом и «искушающем мире вещей» — обладает великим преимуществом, высокой и ясной социальной и нравственной целью. «Манифест Коммунистической партии» заканчивается вдохновенными и прекрасными словами о полноценном развитии человеческой личности, об обществе, где «свободное развитие каждого является условием свободного развития всех». Маркс и Энгельс писали, что богатство личности всецело зависит от богатства ее действительных отношений. Отношений, а не вещей!

Эта мысль содержится и в Программе Коммунистической партии Советского Союза.

«В период перехода к коммунизму, — говорится в ней, — возрастают возможности воспитания нового человека, гармонически сочетающего в себе духовное богатство, моральную чистоту и физическое совершенство».

Коммунистические идеалы обязывают нас все усилия подчинить воспитанию человека как личности, как неповторимой нравственной ценности. Искусством, делами, самой атмосферой добиваясь: честности — до чудачества, правды — во что бы то ни стало верности принципам — до конца, любви к людям — до подвига.

«От мира вещей к миру идей» — это название одной из глав книги В. А. Сухомлинского «Рождение гражданина», мне хочется упомянуть на заключительных страницах нашего повествования, ибо оно выражает самую суть того, о чем я хотел рассказать читателям. Мир идей начинается с чувства живой сопричастности жизни народа, человечества, борьбы миллионов, за лучшее будущее, за торжество коммунистических идеалов. Человек, даже далекий от философии (в академическом понимании этого слова), начинает философствовать, то есть мыслить широкими общественно-политическими, моральными понятиями. Что бы ни делалось в мире, касается его лично, вызывает у него глубоко эмоциональное отношение. И это рождает гражданское видение мира, ответственность за завтрашний день нашей планеты.

2

В книге о чувствах и вещах, о воздействии научно-технической революции на духовный и нравственный мир человека я попытался рассказать и о той общемировой полемике, которая развертывается сегодня вокруг «системы ценностей», понимаемой в социалистическом и капиталистическом мирах различно. (Сегодня, как никогда, актуально замечание Маркса о том, что буржуазия «умеет», поднимая ценность вещей, неуклонно понижать ценность человека.)

Эту тему я хочу завершить небольшим размышлением о сказках…

Волшебные истории, которые Маркс рассказывал дочерям, гуляя с ними по окрестностям Лондона, делились не на главы, а на мили. «Расскажи нам еще одну милю», — требовали девочки.

Особенно запомнилась самой младшей из дочерей, Элеоноре, история, героем которой был Ганс Рекле, — целая серия рассказов, насыщенных, как вспоминала она через много лет, жалея, что они не были записаны, «поэзией, остроумием, юмором». У Ганса Рекле, волшебника, похожего на героев Гофмана, была игрушечная лавка, полная чудесных вещей: великанов и карликов, королей и королев, животных, птиц и, конечно, кукол — ведь Маркс рассказывал это дочерям. Но денежные дела Ганса Рекле были весьма запутанны. Несмотря на то, что был он волшебником, ему никогда не удавалось уплатить долгов. Поэтому, сам того не желая, часто за бесценок отдавал он чудесные игрушки дьяволу…

Маркс, работавший тогда над «Капиталом», — общение с дочерьми было, по-видимому, самым полным отдыхом после часов сосредоточенного труда — отлично понимал жестокую иррациональную мощь товарно-денежных отношений в современном ему обществе: перед ней оказывался детски беспомощным даже волшебник — фигура традиционно-могущественная, укрощающая любые силы и чары. Бедный Ганс Рекле вынужден был отдавать дьяволу частной собственности вещи совершенно бесценные: в каждой из них оставалась частица его сердца. По существу, он отдавал ему, отчуждая от себя, человеческое. Да и не была ли его истинным сердцем чудесная пустеющая лавка?

Но Маркс был добрым рассказчиком, и к Гансу Рекле после долгих треволнений возвращались его редкостные вещи.