Чувства навыворот

— Ошибаешься, они у меня есть! Я сам далеко не сразу сообразил. Но так уж вышло, что авторегистратор случайно заснял наши с тобой любовные игры в том переулке. И у стены. И на капоте. Все. В очень. Хорошем. Качестве.

— Нет! — задрожав всем телом, Ира спрятала лицо в ладонях. — Господи!

— Клянусь, я лично сделаю нашу маленькую «тайну» достижением общественности. И выставлю все в таком свете…

— Хватит уже, я все поняла! — рявкнула озлобленно. — Чего ты хочешь?

— Молодец, Синичка! Правильный вопрос! — одобрительно закивал. — Я хочу тебя. И только тебя. Решишь уйти, будь готова к последствиям.

— Ты этого не сделаешь! Ты никогда так со мной не поступишь!

— Возможно. Но лучше не проверяй.

— Ненавижу! — не отдавая отчета собственным действиям, она набросилась на бывшего одноклассника с кулаками. — Ненавижу! Гад! Придурок! Скотина!

— Ну, а я… я просто люблю!

Блокируя удары, Красницкий заключил Ирину в свои давящие объятия.

Обездвижил. Уткнулся носом в рыжую макушку и блаженно застонал, втягивая ноздрями аромат ее волос. Девушка дернулась, пытаясь освободиться, чувствуя, что начинает уплывать от его нечаянной близости. Что собственное тело ее предает, а сердце млеет от столь желанных ласк.

— Неделя, — глухо пробубнила она, невольно подставляя для поцелуев свою шею. — У тебя в распоряжении всего неделя, чтобы принести извинения моей маме! Если ты этого не сделаешь, клянусь, я от тебя уйду! И мне будет абсолютно все равно, кто из университетских придурков затрет до дыр наше с тобой видео!

* * *

— Сами вы дуры! — возмущалась на весь коридор студенческой поликлиники Ленка, доказывая одногруппницам свою «компетентнейшую» точку зрения относительно хирургической дефлорации. — Лучше, наверное, в свой первый раз от удовольствия орать, а не от боли!

Их староста Юля Попова с подобным утверждением была не согласна.

— Девственности нужно лишаться естественным путем! Ее нужно дарить своему мужчине! Как ты потом ему докажешь, что он у тебя первый?

— Ничего я и никому не собираюсь доказывать!

— Очень зря!

Белова насупилась, толкая Ирину в бок:

— А ты как считаешь?

Синицына была столь поглощена собственными мыслями, что не сразу уловила суть вопроса. Затем встрепенулась, пытаясь реабилитироваться.

— Это… очень больно, — призналась она, немного смущаясь, — но я ничего не стала бы менять. И если бы пришлось, прошла бы через это вновь!

Юля довольно улыбнулась, на что Белова скорчила кислую мину и прошипела с укором Ирине прямо в ухо:

— Могла бы и поддержать!

— Извини. Я просто задумалась.

— Он так и не объявился? — подруга осторожно обняла ее за плечи.

Прикусив от досады губу, девушка отрицательно покачала головой.

Волнение накатило на нее с новой силой, стягивая грудную клетку точно стальными прутьями. От Красницкого не было вестей вот уже третий день.

И все это время она не находила себе места от беспокойства. В универе он не появлялся. В соцсетях тоже. На звонки и сообщения не отвечал.

С его телефоном вообще творилась какая-то чертовщина. Он постоянно находился вне зоны действия сети. И подобное положение вещей пугало ее до чертиков. Ведь последний раз они созванивались вечером того дня, когда застукали своих родителей за весьма интересным занятием.

Спокойно выслушав все условия для их примирения, Слава уехал домой.

Позвонил ей поздно вечером перед сном. А потом… пропал.

Первые сутки Ирина сама не писала и не звонила, не желая навязываться. Просто ждала. Ведь, возможно, ему хотелось побыть в одиночестве. Требовалось провести время наедине с самим собой. Хорошенько все обдумать, попытаться понять и принять ситуацию с родителями.

На вторые сутки она не выдержала. Отправила несколько сообщений, но так и не получив на них ответа, начала серьезно волноваться. Но не более.

А вот уже на третьи, поддавшись самой настоящей панике, принялась названивать парню практически непрерывно. Да толку ноль. Звонок не проходил. Механический голос раз за разом оповещал ее, что абонент либо находится вне зоны действия, либо вообще в сети не зарегистрирован.

— Нет, не объявился! — ответила машинально, совершенно не представляя, что ей со всем этим делать. — Кто знает, может, он не хочет наступать на горло собственной гордости и извиняться перед моей мамой? Может, просто взял и сам бросил меня, не дожидаясь окончания оговоренной недели? Ну, знаешь, типа… это не ты меня бросаешь, это я тебя бросаю! Ну, и так далее.

Белова призадумалась:

— Вряд ли. Ему подобное поведение совершенно не свойственно.

— Тогда я не знаю, что и думать! — поддавшись отчаянию, Ирина спрятала лицо в ладонях. Хотелось белугой реветь, но каким-то чудом она держалась.

— А не нужно думать! Нужно пойти и спросить!

— У кого?

— У единственного человека в нашем универе, который точно располагает какой-нибудь информацией, — поиграла бровями Ленка, явно намекая на Макарова. — Родственники, как никак.

— Ты права! — оживилась вдруг Синицына. — С Александром Борисовичем о своих отношениях со Славиком я говорить не хочу. Не могу. И не буду. Мне неловко. А вот Макаров… он действительно может что-то знать!