Чувства замедленного действия

Некрытов наблюдал за работой, фланируя вдоль вагона и отчаянно скрипя новыми сапогами с высокими голяшками, добытыми в ГУОШе стараниями пронырливого Гусельникова. Сапоги напоминали мушкетерские ботфорты – широкие раструбы голенищ доходили до колен и сверху затягивались ремешками.

Из-за угла вагона появился Зайцев, на плече у него висела санитарная сумка с красным крестом посередине.

Еще издали Некрытов заметил, что глаза доктора подозрительно блестят, а чисто выбритое луноподобное лицо лоснится от удовольствия.

– Опять водку лакал с чеченцами, Док? – напустился на него Некрытов.

Зайцев поставил у ног сумку и прижал к груди ладони.

– Обижаешь, Комбат. Я трезв как никогда.

– Трезвый, говоришь?! – повысил голос Некрытов.

– Принял, принял на грудь немного… валерьянки. Сердце что-то защемило, – поспешил признаться Зайцев, зная незлобивый характер командира и помня русскую пословицу: повинную голову меч не сечет.

– Какая, к черту, валерьянка? От тебя водярой разит за версту.

– Ну, грешен, командир, каюсь. Сделал укол одному чеченцу, таблетками кое-какими его снабдил, вот он и угостил меня из благодарности.

– Отравят тебя когда-нибудь, попомни мои слова, дурья башка, – уже другим тоном произнес Некрытов.

Зайцев облегченно засмеялся: командир выпустил пар и сейчас отправит спать.

– Нешто я дитя неразумное? Мы ведь, как полагается – из одной бутылки, а кружка моя при мне всегда. – он подхватил с земли свою сумку.

– Сгинь с моих глаз, Док, иди спать.

– Я сейчас слиняю, только ответь мне, Николай Николаевич, на один вопрос: где будут жить прикомандированные бойцы?

– Вот тут, вместе с нами. – Некрытов постучал кулаком по металлической обшивке вагона.

– Не пу-щу! – категорически заявил доктор.

– Тебе уже мой приказ – не указ? – осерчал Некрытов.

Зайцев вплотную подошел к нему и, понизив голос, заговорил, дыша в лицо табачно-водочным перегаром, чесноком и еще непонятно какой сногсшибательной снедью.

– Комбат, пойми меня правильно, нельзя их сейчас пускать в вагон. Открой глаза, шахтеры после смены чище. На них же вошь на вше сидит и вошью погоняет. Наградят они нас этой заразой, как пьяная проститутка гонореей. Верняк. Баня почти готова, пусть там обстирываются и выжаривают свое добро. Мазь от вшивоты у меня есть.

Некрытов не стал дожидаться окончания эмоциональной речи подвыпившего доктора, приказал:

– Сам займись этим, как медик. Чистое нательное белье они привезли с собой, так ты проверь, нет ли там этих тварей. Головы им остричь наголо. Помни, Док, здоровье отряда – в твоих руках. Отвечаешь своим золотым зубом, ясно? Вечером доложишь, а свой приказ насчет твоего сна я отменяю.

Зайцев досадно сплюнул себе под ноги и побрел в вагон. Надо же: не было у бабы хлопот, так купила порося.

Третий (новосибирский) и второй (красноярский) посты соединялись узким окопчиком. Был он слишком мелким, с обвалившимися стенками, края его успели зарасти бурьяном. Перед окопом стоял наполовину врытый в землю БТР-70, поклеванный пулями и с дырой в борту. Никто не знал, каким образом он оказался на милицейской заставе. Возможно, раньше Станцию охраняла воинская часть, и он был поврежден в бою, да так и остался тут, невостребованный военными. Сейчас без колес и мотора он больше походил на дзот.

В свободное время любознательный Ратников излазил его вдоль и поперек, изучая устройство, и убедился, что вооружение бронетранспортера исправно, хоть сейчас заряжай и открывай огонь. Башенные пулеметы КПВТ и ПКТ работали как часы, но для заставы годился лишь один – 7,62-миллиметровый ПКТ, таких патронов у Гусельникова было достаточно. КПВТ с калибром 14,5 миллиметра был бесполезен – боеприпасов для него на заставе днем с огнем не найдешь.

Получив у Гусельникова патроны, Ратников отправился к изувеченному бронетранспортеру, забрался в его брюхо и стал набивать патронами пустые ленты. Пять таких лент отыскались в коробках для хранения боеприпасов, закрепленных на боковых стенках машины.

Насвистывая незатейливую мелодию, Сергей, не торопясь, загонял патроны в ячейки. Рации при нем не было, она осталась в радийном купе на подзарядке.

Вдруг кто-то снаружи забарабанил по броне. Выглянув, он увидел встревоженного Калачова.

– Иваныч, идем скорей, беда может быть. Некрытов с комиссаром ушли туда. – Он рукой показал в сторону поселка.

Ратников, прихватив автомат, выбрался из бронетранспортера.

– Когда ты, Беда, научишься толково докладывать? – посетовал он. – Объясни точнее, что случилось?

Калачов перевел дух, соображая, с чего начать.

– Значит, так. На той стороне «железки», напротив пятого поста, остановился «уазик», вроде «скорой помощи». Водитель подошел к нашим и сказал, что хочет поговорить с командиром.

– Мало ли по какому вопросу, они ведь часто к нам обращаются.

– Когда Некрытов и Новиков подошли к машине, дверь открылась и вышли еще четверо. Взяли наших в кольцо, орут громко, как бы чего не вышло.

– Комбат и комиссар вооружены? – уже на бегу поинтересовался Сергей.

– Только пистолетами, «калашниковы» ихние остались в вагоне.