Чувства животных и человека

Такие птицы, как дикие вороны или серебристые чайки, общаются со своими «соплеменниками» с помощью звуков, близких к языку. В Пенсильванском государственном университете д-р Губерт Фрингз со своей женой проводят опыты, которые показывают, как много могут узнать вороны и чайки, слушая крики своих собратьев. Эти ученые обнаружили, что вороны в США пользуются особыми сигналами тревоги, заставляющими других ворон улетать прочь, сигналом SOS, который они издают, попадая в лапы хищника, а также сигналом общего сбора, когда видят сову или кошку. Эти сигналы, записанные на высокочувствительную магнитную пленку, представляют собой достаточно понятный вороне язык; когда эту пленку проигрывают где-нибудь в лесу, дикие вороны реагируют должным образом.

Однако на французских ворон эти записи либо никак не действовали, либо вызывали у них неадекватную реакцию.

Вороны во Франции, услышав сигналы тревоги своих пенсильванских сестер, не улетают прочь, а, напротив, начинают собираться вместе. А серебристые чайки Франции не обращают никакого внимания на весь сигнальный репертуар, которым владеют американские птицы. Создается впечатление, что французские пернатые не понимают иностранного языка.

Пойманные в Пенсильвании вороны, которые не кочуют по Новому Свету, обычно не отзываются на крики ворон из штата Мэн. И наоборот. Однако вороны, свободно летающие между двумя районами, начинают понимать оба местных диалекта. По-видимому, между птицами северной Европы и Америки существует даже некоторое взаимное общение, так как обнаруженные зимой в штате Мэн вороны больше реагируют на сигнальные крики французских птиц, чем летние обитатели этого штата. В этом отношении вороны, зимующие в Пенсильвании, больше похожи на птиц, которые проводят лето в штате Мэн. Создается впечатление, что перелетные птицы способны изучить «язык» не только своих собратьев, но и птиц других видов. Отсюда можно сделать вывод о том, как полезно путешествовать.

Более мелкие птицы отличают одну сову от другой по «голосам» и проявляют эту способность, даже когда человек имитирует совиный крик. Однако доктор Лой Миллер из музея при Калифорнийском университете в Беркли обнаружил, что маленькие дикие птички не реагируют на крики больших сов. Более крупные птицы, для которых большие совы в определенные периоды их жизни представляют опасность, реагируют на сигналы только тех ночных хищников, которые обитают в этом районе. Ни одна из этих птиц не реагирует на крики сов, обитающих в отдаленных областях. Более крупные птицы также не проявляют «осведомленности» в отношении звуковых сигналов мелких местных сов, которые, по всей видимости, не нападают на них.

Все, что мы знаем о языке человека и животных, заставляет нас восхищаться тем, как рано возникает связь между родителями и детьми. Конечно, крокодилиха спешит к своей кладке, когда услышит в глубине, в водных зарослях и иле, крики только что вылупившихся детенышей. Она разрывает кладку и выпускает потомство на волю.

Слышит ли человек свою мать, когда она еще носит его под сердцем? В последнее время лингвисты заинтересовались звуками, сопровождающими биение сердца матери: «лаб — дапп», «лаб — дапп», «лаб — дапп». В примитивных языках много слов состоит из повторяющихся слогов, наподобие знакомого всем лепета ребенка: да-да, ма-ма, ги-ги. Может быть, мы обладаем врожденной склонностью к парным звукам, тем самым воспроизводя успокаивающий ритм, который мы слышим в чреве матери.

Задумываясь над этим, мы начинаем понимать, что почти в каждом человеческом коллективе ребенок имеет возможность послушать биение сердца матери и после рождения. Мать держит ребенка на руках, так что его ухо прижимается к ее груди, или же ребенок находится у нее на спине под одеялом, и снова ухо его прижато к материнской спине между лопатками. Нет сомнения, что ребенок может слышать биение материнского сердца так же хорошо, как и доктор с помощью приставленного к этим же местам стетоскопа. Мы можем установить, как важно для нормального развития ребенка слышать биение сердца матери.

В наши дни все большее и большее применение находят записанные на пленку звуки. Недавно в детской комнате, где находилось много новорожденных, воспроизвели биение сердца отдыхающей матери — мягкие «лаб — дапп», «лаб — дапп». Благодаря особому пульту за стеклянной перегородкой, отделявшей техника-оператора от младенцев, можно было следить за поведением каждого ребенка в кроватке. Большинство из них вскоре заснули. Остальные лежали спокойно. Но вот магнитофон выключили. Уже через несколько секунд многие младенцы проснулись, некоторые начали кричать. Тогда пустили новую пленку — быстрые удары биения сердца взволнованной женщины. Звук был не громче, чем в первый раз, однако все спящие дети тут же проснулись, начали волноваться, как бы испугавшись чего-то. Но стоило снова проиграть первую пленку — и в детской воцарялся мир. Не являются ли звуки биения материнского сердца первой музыкой, создающей настроение ребенка?