Чувства животных и человека

«Лаб — дапп», «лаб — дапп» звучит 70 раз в минуту при нормальном биении сердца, как метроном человеческой жизни. Вот уже полтора столетия наши старые каминные часы Терри успокаивают своим ритмическим кудахтаньем: тик-так, тик-так — отсчитывают они секунды. Это и темп военного оркестра, исполняющего марш: ум — па, ум — па, левой — правой, левой — правой, когда большие барабаны и медные инструменты издают низкие ритмичные звуки, а малые вторят им на верхних нотах. Если ритм оркестра чуть медленнее ритма работы спокойного сердца человека, то при этом мы можем идти очень долго. Только на параде, чтобы сделать марш более эффектным и возбуждающим, его темп усиливают до 72 шагов в минуту — чуть быстрее сердечного ритма нормального человека в спокойном состоянии.

Когда музыка волнует нас, она, должно быть, говорит нам о чем-то очень важном, но о чем — мы, цивилизованные люди, пожалуй, уже и забыли. Волнующие ритмы будят в нашем сознании дремлющие инстинкты и вызывают у нас глубокое ответное чувство. Английский драматург конца XVIII века Уильям Конгрив сказал об этом так:

«Музыка способна очаровать…»

Наш великий американский новеллист Пол Элмер Мор сделал попытку выразить эту мысль более образно и назвал музыку «психическим штормом, который, проникая в бездонные глубины, волнует тайну прошлого внутри нас».

Как бы там ни было, мы должны быть благодарны тому, что у нас есть чувство ритма. Не будь его, 23 500 чувствительных к вибрации клеток внутреннего уха информировали бы наш мозг только о шуме, сигналах тревоги или звуках речи.

На самом же деле эти микроскопические центры — каждый размером с красный кровяной шарик — дарят нам радости музыки, ритма, мелодии и гармонии. Они делают нашу жизнь богаче.

Глава 5 Шумный мир, окружающий аквалангиста

Человечество по-настоящему начало интересоваться глубинами моря лишь в первой трети XX века, когда население континентов превысило 200 миллионов. Можно подумать, что людей толкнула в воду сама жизнь. А ведь более двух третей земного шара покрыто океанами. Океаны образуют самое большое и самое древнее царство, в котором обитают живые существа. В древних морях в бесконечно давние времена животные начали производить и улавливать звуки — сигналы. Но, очевидно, мы так никогда и не узнаем, у кого они появились сначала — у ракообразных или у рыб.

Даже сама мысль о том, что животные могут общаться с помощью звуков в «безмолвном мире» океанов, получила широкое признание ученых лишь после 1940 года. И только в 1944 году наш Департамент морского флота наконец решился произвести испытания подводной системы связи, хотя еще за семь лет до этого доктор Морис Эвинг, выдающийся океанограф, возглавляющий сейчас Ламонтскую геологическую обсерваторию Колумбийского университета, предложил свою систему, которая используется в настоящее время. Самый первый взрыв шестифунтового глубинного заряда ТНТ, который произвели в Западной Африке, в Дакаре, был уловлен с помощью подводного микрофона («гидрофона») у Багамских островов на расстоянии 5000 километров от места взрыва. Меньше чем за час звуковые колебания от этого взрыва пересекли Атлантический океан. При испытаниях такого рода, проведенных в 1960 году, получили рекордную цифру: полземного шара — от юго-западной Австралии до Бермудских островов — звуковые колебания прошли за 223 минуты.

Подводные звуки оставались так долго незамеченными в основном потому, что поверхностный слой воды создает известный барьер. Вибрации в воздухе, достигнув водной поверхности, почти целиком (на 99,9 %) отражаются или поглощаются ею. Это же относится и к колебаниям в воде. Аквалангист очень редко может услышать подводные звуки из-за прослойки воздуха, которая остается у него в ушах.

Говорят, что еще Леонардо да Винчи предлагал слушать подводные звуки, приложив ухо к вертикально опущенному в воду веслу. Примитивные полудикари — рыбаки южных морей Западной Африки — сами додумались до этого и повседневно пользуются таким методом. Дерево настолько хорошо передает подводные звуки, что их совершенно отчетливо улавливает человеческое ухо, если его приложить к рукоятке весла. Рыбаки, прибегающие к такому приему, отлично знают, что рыбы — а это теперь доказано и наукой — «невероятно болтливы».

Еще во времена Аристотеля подозревали, что рыбы «не прочь почесать языком». Аристотель заметил, что у одних рыб трутся костные жаберные пластинки, у других сдвигаются внутренние органы, создавая колебания в плавательном пузыре — воздушном мешке, находящемся в полости тела под самым позвоночником и почками. И в этом Аристотель был прав.