Чувства, живущие под кроватью

— Саш, ты когда уже невесту найдешь? — не отставала от парня бабушка. В этот раз она приготовила многослойный торт, украшенный вишенками.

— Да ну их, этих современных девушек… — отмахнулся Саша. — Я вижу их насквозь, сплошные сороки, если не лисы! Из кого выбирать-то?

Тут бабушка замерла и прищурилась.

— Так-так-так… — деловито сказала она. — А ты бинокль случайно не находил?

— Находил! — осторожно признался Саша.

— Я так и знала! — покачала головой бабушка. — В молодости я слышала о всевидящем бинокле. Иногда холостой юноша может найти его случайно. Бинокль этот позволяет заглянуть в сердце к любой женщине, но есть нюанс. Если юноша сфокусируется на женских недостатках, он навсегда останется в одиночестве. А если настроит бинокль так, чтобы среди других разглядеть женщину, которой дорог, очень скоро найдет себе пару. После этого бинокль надо отнести туда, где взял.

— Ну и ну! — только и мог сказать Саша и побежал в читательский клуб.

* * *

Саша шел по улице, изо всех сил стараясь понять, кому же он все-таки нравится, но сколько он ни всматривался в женщин, ничего волшебного увидеть не мог. Раньше хоть истинную суть дамочек видел. А сейчас скукота, да и только. Так до самой библиотеки и не встретил никого интересного.

На встречу в литературном клубе, кстати, Саша первый прибежал. Народ еще не собрался, только одна девушка пришла вслед за ним, Верочка. Она часто приходила, и вкусы в чтении у них с Сашей совпадали. И вот сидит эта Верочка рядом, скромная такая, в сереньком платье, в больших толстых очках, с тугим пучком на затылке. Саша не растерялся. Поднес бинокль к глазам — вот, мол, какая у меня есть штучка, полюбуйтесь, Верочка. И вдруг видит: Верочка сидит в красном платье, а на ногах у нее туфли на умопомрачительных каблуках. Красавица, дива… Саша увидел, как пушистое красное сердечко выпрыгнуло у девушки из груди и побежало к нему навстречу. Саша взял его в руки и погладил немного, а потом отпустил обратно. И так ему стало рядом с Верой тепло и хорошо!

— Вера! — прошептал Саша. — А вы не хотите со мной в театр сходить на следующей неделе? Я ведь этот бинокль случайно прихватил, надо вернуть его обратно.

Тут он увидел, как сердечко снова выпрыгнуло у Верочки из груди, подпрыгнуло до потолка, пустилось в пляс и все не хотело успокаиваться. А потом посидело немного, отдышалось и снова давай плясать.

А сама Верочка только немного покраснела и говорит:

— Дайте-ка подумать… Что я планировала? Ах, как раз у меня свободное время есть, пожалуй, сходим, если вы так настаиваете. Ладно уж.

Пойдем со мной

С утра Егорыч почувствовал себя плохо. Вернее, он каждое утро чувствовал себя неважно — 87 лет как-никак. А сейчас и вовсе сдал. Еле сил хватило с кровати подняться. В больницу надо собираться, хоть и не хочется.

Дочь помогла Егорычу забраться в машину скорой помощи. В дороге ужасно трясло, и эта тряска раздражала. Человек умрет скоро, а тут даже довезти не могут аккуратно. Знаю я этих врачей. Сначала измучают, а потом придет эта. Старуха с косой. Всю жизнь к этому моменту готовился, и все равно не готов. Страшно.

После осмотра Егорыча предсказуемо оставили в отделении. Дочь из лучших побуждений выбила для него отдельную палату. С одной стороны, это было хорошо — никто не храпел рядом, не грыз яблоки, не разговаривал громко по телефону, с другой Егорыч впервые почувствовал такое отчаянное, нестерпимое одиночество.

Телевизора в палате не было, телефон у Егорыча был древний, кнопочный. Звонить было некому — друзья практически все отошли в мир иной, как и жена. Дочь на работе убивается целыми днями. Мелкий шрифт в газетах он уже и не видел толком. Иногда только приходили медсестры, приносили таблетки, отводили на обследования или ставили капельницы. Вроде бы такие вежливые, все правильно делают, но неразговорчивые, вот в чем беда.

Егорыч сначала пытался как-то исправить эту ситуацию. Доставал из тумбочки одну из пятисотрублевых купюр из своих запасов, взятых в больницу на всякий случай, и совал медсестрам в кармашек. Они становились приторно-вежливыми, нарочито-заботливыми, но сидеть и слушать Егорыча подолгу все равно не хотели, да и не могли. Так продолжалось до тех пор, пока в палате не появилась она.

Егорыч видел плохо, но ее почему-то сумел рассмотреть во всех подробностях. Красивая фигуристая девушка в белом халате, с двумя длинными черными косами. Это было так странно — никто из молодых девок ведь косы уже не носит. А эта носила, как красавицы из его молодости.

Движения и походка ее были плавными, а тембр голоса — успокаивающим и необыкновенно приятным. Если бы Егорычу было не 87, а 27 или на худой конец 57, он непременно бы в нее влюбился. Ну почему она, такая красивая, такая нежная, появилась именно сейчас, когда ему на тот свет пора?

Она улыбалась, спрашивала о самочувствии, а потом вдруг поставила стул рядом с кроватью Егорыча и сказала:

— У меня есть немного времени. Если хотите, давайте поболтаем.