Чувство движения. Интеллектуальная история

Младший современник Гартли женевский натуралист и философ Шарль Бонне также создал христианскую «психологию», возводя по знание к чувственному опыту, возникающему благодаря существованию нервных волокон. Его подход в рамках христианского учения был все-таки нетрадиционен. При том, что Бонне верил в бессмертие души, он утверждал, что ее невозможно постичь с помощью разума. Приняв эту точку зрения, он ощущал себя свободным от религиозных ограничений при рассуждении о духовном опыте чувствований (как мы его понимаем) и свободным для метафорического изображения того, как внешний мир материально контактирует с нашими нервными окончаниями. Каждое нервное волокно, писал он, предназначено для передачи определенного ощущения точно так же, как струны музыкального инструмента настроены, чтобы производить звук определенной высоты[49]. Даже если, как в случае со зрением, восприятие возникает не в результате ощущений контакта, отношения души с окружающим миром, предполагал Бонне, осуществляются именно через контакт. Подобной была система рассуждений Гартли. Утверждая, что чувственные процессы соотносятся с нервной системой, эти авторы трактовали сенсорные процессы в целом как формы осязания. Представление о познании «реального» в «эпоху чувствительности» основывалось на убеждении, что чувствительность зависит от контакта. Образный характер чувства, который определял представление о себе как о чувствительном человеке, не отстающем от моды, требовал многократного использования слов «трогательность», «трогательный», «трогательно». Осязание было наиболее прямым источником чувствительности.

Рассматривая, как тело с помощью нервов воздействует на душу, Бонне заметил, что «душа начинает чувствовать, что движет моей рукой, потому что рука воздействует на мозг»[50]. Филолог Жан Старобинский назвал эту фразу предвестником теории кинестезии. Я бы сказал, что она, скорее, иллюстрирует общий интеллектуальный контекст второй половины XVIII века в дискуссиях об отношении души к телу, о чувствительности и о принципах жизненной организации.

Труд Бонне был использован в статье общего характера «Психология», появившейся во втором швейцарском издании французской Энциклопедии. Однако в Энциклопедии была и отдельная статья «Осязание», и ее автор шевалье Луи де Жокур просто сообщал, что осязание отвечает за познание качеств тел – их формы, расстояния и движения.

Жокур также утверждал, не вдаваясь в детали, что «осязание – наиболее надежное из всех чувств, и именно оно исправляет остальные, результатом которых часто были бы лишь иллюзии, не приди осязание на помощь»[51]. Эпистемологический статус осязания как основного чувства в познании реальности был установлен со всей очевидностью. Дидро, главный редактор первого издания Энциклопедии, уже обозначил осязание как «чувство, которое должно устанавливать не только их [предметов] фигуры и другие свойства, но даже само наличие их» (Дидро, 1986, Т. 1, с. 307; см.: Riskin, 2002, ch. 2). Однако наиболее тщательный анализ чувственного опыта провел Кондильяк с целью заложить основы для действий души. Кондильяк, в отличие от Дидро, был христианским автором, хотя повлиявший на умонастроения общества разговор о языке и образовании, который он затеял, внес существенный вклад в секуляризацию взглядов. Последовавший вслед за публикацией его работы подробный анализ природы и компонентов осязания способствовал выделению чувства движения как принципиального для природы человека.

Глава 4 От Э. Кондильяка до Мен де Бирана

Самое большое удовольствие для детей состоит, по-видимому, в движении; даже падения не отвращают их от этого. <…> Действительно, именно движению они обязаны самым ясным сознанием своего существования. Зрение, слух, обоняние, вкус, по-видимому, ограничивают это сознание одним каким-нибудь органом; движение же распространяет его на все части тела и дает возможность пользоваться всем телом. Если движение представляет для детей самое любимое удовольствие, то тем более это относится к нашей статуе, ибо она не только не знает ничего, что могло бы отвлечь ее от этого, но и убеждается в том, что только движение может доставить ей все доступные для нее удовольствия.

Этьенн Бонно де Кондильяк (1982, с. 2 59)[52]