Чувство ежа

В препирательство между закадычными друзьями Феличе не встревала. И в том, что запечатление и инициация случились, не сомневалась. Это как раз отлично объясняло, почему Эрик так легко и быстро оставил своего лидера и перешел в компанию Дона. И почему в этой компании он все время держится рядом с дочерью мсье Жана. На самом деле хорошо, что Эрик инициирован. Девочке нужен хороший защитник, а в этом деле оборотни бесподобны.

Хотя против мусорщиков, если они решили добраться до Дона или Виолы, одного мальчишки-оборотня, еще толком не знающего своей сути и своей силы, слишком мало.

Она нахмурилась и тихонько постучала пальцем по столу.

Сенсей с Твердохлебовым оборвали дебаты и уставились на нее. Остальные – люди и нелюди в равных пропорциях – тоже. В конце концов, кто бы ни был директором школы, старшинства это не меняло.

– Время, господа, – ровно сказала она, на этот раз не поднимаясь с места. – Через полчаса явятся командиры боевиков, пора принимать решение. Итак, первое. Инициация Эрика уже произошла, других не будет, я за этим прослежу. Обучением Эрика займется Сенсей, но это несколько позже.

Сенсей кивнул: в отличие от господ педагогов, он-то видел афишу Дунаева и знает, что это значит.

– Второе, господа, это безопасность детей, – продолжила она. – Посвящение мы проведем в ближайшую пятницу, как раз будет полнолуние…

– Нет! Это опасно!.. – прервал ее Твердохлебов. – Собрать всех меньше чем за неделю невозможно, в болотах сейчас…

– Хватит, – оборвала его Феличе. – Я уже поняла, что собрать всех будет трудно, что кикиморы в гоне, у русалок профсоюз, а одному старому пню пора на пенсию. Если ты не можешь построить своих подопечных, может, попросим мсье Жана взять Петербург под свою руку?

Все резко замолкли и побледнели – не приведи Господь, старый прохвост услышит и примет как руководство к действию.

Правильно, пусть начинают думать и бояться. Иногда страх полезнее ругани.

Однако леший не поддался. Что с него взять, деревяшка. Гневно заскрипел, готовый отстаивать свое право на владение исконными болотами, даром что на них уже три сотни лет как вырос город.

– Ты не понимаешь!..

– Это ты не понимаешь, монсеньор Мишель, – еще тише, чем Феличе, сказал Сенсей. Таким голосом он говорил очень редко, зато если говорил – все как-то сразу вспоминали, что Жеводанский Зверь держал в страхе целую провинцию не потому, что был милой и покладистой собачкой. – Детей нужно защитить. Мусорщики не нарушили писаного закона, до Посвящения дети – просто человеческие дети, что бы вы по этому поводу ни говорили. Посвящение будет в эту пятницу. Если монсеньор Мишель не способен организовать его, придется этим заняться мне.

Леший набычился и стал покрываться корой – признак злости. Шутка природы, однако. Дружит с Сенсеем, будто в одном лесу родились, но французов и французскую речь терпеть не может. Видимо, Наполеон ему на любимую мозоль наступил. Хотя вроде до Петербурга и не дошел… Не суть.

– С дрязгами и рычанием, господа, попрошу на задний двор после совещания, – оборвала новый виток скандала Феличе. – У нас есть более серьезные проблемы, чем забастовка мавок. Через две недели в Петербурге будет не продохнуть от высших.

Замерли все, даже упрямый леший.

– Вот только вас и не хватало, – пробурчал Б. К. Дорф.

Его привычная маска добродушного профессора треснула, обнажив сущность охотника. Еще одна жертва насмешливой судьбы: защищая отчизну от нежити, сам не заметил, как нежитью стал.

– Нас? – подняла бровь Феличе.

– Не смею сетовать на недостаток вашего присутствия, мадемуазель Феличе, – церемонно-насмешливо поклонился Дорф. – Не изволите ли посвятить в суть проблемы?

– Феличе, объясни, – попросила Эльвира.

– Через две недели в Мариинке дает концерт Даниил Дунаев. Вам надо объяснять, что на этот концерт соберутся все высшие?

– И всего-то, – разочарованно пожал плечами Интригал. – Подумаешь, очередное юное дарование концерт дает. Да этих концертов у нас без счета, с чего вдруг проблема?

Феличе очень захотелось настучать по шибко умной рыжей голове. Вот же… одно слово – гремлин! Но остальные, за исключением Сенсея, смотрели на нее с тем же недоумением.

– Даниил Дунаев потерял душу пятнадцать лет назад, – сухо бросила Феличе. – Вы, дорогие коллеги, наверняка видели его в городе. В образе Прогонини.

И с тайным злорадством полюбовалась на совершенно одинаково вытаращенные глаза присутствующих.

Первой, как и положено по должности, пришла в себя Эльвира.

– Но ведь вамп… то есть вы… – Эльвира запнулась, не решаясь при Феличе произнести идиотское название. – Тогда он не способен творить? Вообще ничего, разве не так?! Да и потом, помню я, как Прогонини… гм… играл. Это же не игра была, это же ужас!

Твердохлебов озадаченно поскреб затылок.

– Все верно. – Феличе кивнула и кинула насмешливый взгляд на историка. – Такие, как мы с господином Б. К. Дорфом, не способны творить. Если же Дунаев собирается дать концерт – значит, кто-то или что-то вернуло ему душу. И высшие… пожалуй, и мусорщики тоже, постараются выяснить, как это получилось. И выяснять они будут – здесь.