Чувство льда

Но в этот раз привычный сон был немного другим. Во-первых, никогда раньше мужчина, называющий себя начальником команды, не был Сашей Филановским. А во-вторых, в своем сегодняшнем сне Нана Ким впервые не вышла на лед. Она переоделась, аккуратно сложила костюм и коньки в спортивную сумку и вышла из спорткомплекса. Шла по улицам незнакомого города и чувствовала себя счастливой. Потом появилась мысль: «Что я наделала? Дура! Идиотка! Я самовольно снялась с соревнований, даже не снялась, а просто сбежала, никого не предупредив. Теперь меня точно выгонят из команды. И Саша меня уволит, потому что я грубо нарушила дисциплину. Он меня уволит, и я больше не буду работать у него в издательстве и больше никогда его не увижу. Как же я смогу жить, не видя его? Я ведь так его люблю!» В этот момент ей стало ужасно смешно, она расхохоталась и шла, хохоча и размахивая большой сумкой, и прохожие оглядывались на нее, кто с недоумением, кто с осуждением, а кто с улыбкой.

Нана проснулась от собственного смеха и увидела, что Антона рядом нет. В первый момент даже испугалась, потом прислушалась: из ванной доносился шум льющейся из душа воды. Она не стала вылезать из постели, лежала, блаженно потягиваясь, и глупо улыбалась. Потом вспомнила об убийстве Катерины, и улыбка сразу потухла, но уже через несколько секунд снова вернулась, и Нана ничего не могла с этим поделать. Что же с ней творится? Она должна быть серьезной, озабоченной, даже, может быть, трагичной, ведь человека убили, и не так чтобы очень уж постороннего. Конечно, Катерина Нане Ким никто, очередная подружка брата ее начальника, седьмая вода на киселе, но все-таки они были знакомы, да и вообще, когда человек умирает, все должны горевать и никто не имеет права быть счастливым. А вот она почему-то счастлива. Как начала радоваться во сне, так до сих пор остановиться не может.

Нана протянула руку, взяла с тумбочки мобильник, проверила, не было ли сообщений от Никиты. Сообщение было, совсем коротенькое: «У меня все получается! Ура!» Слава богу, хоть у сына все в порядке.

– Ты встаешь или еще будешь досыпать? – Антон стоял в дверях спальни, обмотанный полотенцем, с мокрыми волосами и чисто выбритым лицом.

– А который час? – лениво спросила Нана.

– Половина шестого. Если ты со сна плохо соображаешь, то уточняю: вечера.

– Есть хочется, – невпопад сказала она. – Давай позвоним бабе Вере и позовем ее в гости. Она блинов напечет. Очень хочется блинов, причем много, досыта, с медом, с вареньем и со сметаной. А? Давай?

– Давай, – улыбнулся Антон. – А как же твоя диета и твоя фигура?

– А черт с ними, – легко и радостно рассмеялась Нана. – Ну, будет у меня талия на пять сантиметров толще или даже на десять. Ты что, готов меня бросить из-за этого?

– Я тебя не брошу, даже если ты будешь весить тонну. Что с тобой, Нана? Ты сегодня на себя не похожа. Что-то случилось?

– Сон смешной приснился.

– Расскажешь?

Она помотала головой по подушке, мол, нет, не расскажу. Врать не хотелось, но не говорить же Антону, что ей снится Филановский и она переживает, что больше никогда его не увидит, и как же ей жить без него, ведь она его так любит. Ей снова стало весело, и она невольно прыснула.

– Почему? Сон был неприличный?

– Да нет, ничего неприличного, просто я его почти не помню, все смазалось, ну, знаешь, как это бывает. Осталось только ощущение смешного и радостного.

Все-таки пришлось соврать. Сон свой Нана помнила отлично.

Она, не вылезая из постели, позвонила Вере Борисовне и ужасно огорчилась, когда выяснилось, что та никак не может устроить им «блинов досыта», потому что отмечает праздник со своими маленькими фигуристами и их родителями.

– Придется вставать, – удрученно констатировала Нана, – и готовить еду самостоятельно. А я так хотела сегодня полениться!

– Давай сходим куда-нибудь, – предложил Антон. – Рядом с домом полно ресторанов.

– Нет, в ресторан не хочу. Вообще из дому выходить не хочу. И красиво одеваться не хочу. Хочу ходить в халате и шаркать ногами, обутыми в шлепанцы без задников.

– Это что, капризы? – удивленно спросил он. – Как-то на тебя не похоже.

– Это не капризы, Тоша, – Нана встала, закуталась в халат, туго завязала пояс и быстрым движением пальцев поправила разлохматившиеся во сне волосы, – это нормальное желание не напрягаться и не выглядеть, а просто быть. Быть самой собой. Я тебя разочаровала?

– Ты меня озадачила. И немного напугала. Даже и не знаю, как тебя в таком странном состоянии одну оставлять.

– Ты собираешься уходить?

Ей сразу стало грустно. Она даже не подозревала, что может так расстроиться при мысли, что Антон сейчас уйдет.

– Если ты против, я никуда не пойду.

– Я против, – она смело посмотрела ему в глаза и улыбнулась. – Я не хочу, чтобы ты уходил. Я хочу, чтобы ты остался.