Чувство льда

– Погоди, – прервал его следователь, – ты о каком Филановском говоришь? Об издателе?

– Нет, издатель – это брат, не перебивай. Так вот, на Филановского заяву написали, обвиняли в попытке изнасилования. К нему на лекции-то в основном женщины ходили, причем самого разного возраста и семейного положения, мужиков совсем мало было, и девки, которые помоложе, поголовно в него влюблялись. А он этим и пользовался, крутил ими как хотел. Короче, – Мыкола ножом и вилкой аккуратно отделил от кости последний кусок мяса и отправил в рот, – с одной девицей он обломался, думал, что дело уже на мази, а она – в отказ и заяву написала. Ну, тут как раз брат-издатель нарисовался, со следователем общий язык быстро нашел, и дело замяли. В прессу ничего не просочилось.

– А ты откуда все это знаешь?

– Так из Интернета. Туда-то успели слить. Правда, братец-издатель и там постарался, денежек дал – и все убрали, но дня три провисело.

– Спасибо, Мыкола, – задумчиво проговорил Виктор Евгеньевич.

Значит, Андрей Филановский, в принципе, способен проявить агрессию по отношению к женщине, особенно если что-то пошло не так, как ему хочется. Мог ли он, поссорившись с подругой, застрелить ее? Да запросто! Правда, для этого нужно, чтобы ссора случилась раньше, чем он украл пистолет, а получается, что пистолет пропал перед корпоративной вечеринкой в клубе, а поссорился он с Екатериной Шевченко уже после, когда они возвращались из клуба домой. Так, во всяком случае, утверждает сам Филановский, а у Шевченко теперь уж не спросишь. Может быть, та ночная ссора была всего лишь продолжением конфликта, который начался раньше, накануне или вообще несколько дней назад? В этом надо покопаться.

Закончив кое-какие дела, следователь Огнев настроился на допрос Андрея Филановского, которого вызвал в прокуратуру. Виктор Евгеньевич уже успел составить представление о сожителе потерпевшей: смазливый хлюпик, морочащий людям головы идиотскими теориями и гребущий немалые деньги за свои псевдосеминары, знаем мы этих целителей человеческих душ, что ни месяц – жалобы в прокуратуру приходят то на мошенничество, то на незаконное врачевание. С момента преступления и последовавших за ним осмотра квартиры, первого допроса и изъятия одежды прошло почти два дня – вполне достаточно для такого слюнтяя, чтобы мозги на место встали. Таким, как он, стоит одну ночь поволноваться, как они окончательно теряют человеческий облик, а таких ночей у Андрея Филановского было целых две.

Однако, к удивлению Огнева, Андрей Филановский выглядел вполне пристойно. Правда, небрит, но все остальное на потерю человеческого облика как-то мало походило. И, к неудовольствию следователя, допрашиваемый был хоть и печален, но абсолютно спокоен. Никакой нервозности и уже тем паче ни малейшей агрессивности. Не орет, не требует, чтобы его прекратили вызывать в прокуратуру и задавать одни и те же вопросы по второму разу, не угрожает самыми лучшими адвокатами, которых может нанять его брательник, – в общем, ведет себя странно. Те, кто виновен, обычно стараются продемонстрировать праведное возмущение незаконными действиями правоохранительных органов, а уж те, кто невиновен, – тем более, а этот сидит молча, смотрит прямо, но без вызова в глазах, и на лице такое безграничное терпение, как у хронических больных в очереди на прием к врачу, которые давно уже привыкли, что народу всегда много и сидеть в этой очереди приходится регулярно.

– Итак, гражданин Филановский, давайте снова вернемся к ночи убийства. Вы были в клубе, так?

– Совершенно верно.

– Когда вы туда приехали?

– После девяти вечера. Я время не засекал. Ближе к десяти, кажется.

– Вы приехали с потерпевшей?

– Да, я приехал с Катей.

– И с ней же и уехали, – на всякий случай уточнил Огнев.

Все это он уже слышал, когда Филановского допрашивали после обнаружения трупа, и теперь Виктор Евгеньевич просто тянул резину, выискивая в разговоре дыру, в которую можно было бы протиснуться с каверзными вопросами.

– Да, мы уехали вместе. Это естественно, ведь Катя жила у меня.

– Как давно вы сожительствовали?

– Больше года.

– Из-за чего конфликтовали?

– Да мы, собственно, и не конфликтовали с ней, – Филановский пожал плечами. – Что нам делить?

– Ну, например, вы жениться не хотели, а девушке замуж пора. Нет?

– Нет. Кате нужен был совсем другой муж, она просто жила со мной и ждала, когда на горизонте появится кто-нибудь подходящий.

Ага, уже тепло. Значит, Филановский знал, что потерпевшая его не любит и использует как перевалочный плацдарм. Оскорбленное достоинство, ревность… Хорошо!

– И вот он появился, – вкрадчиво произнес следователь.

– Пока нет.

Н-да, разговорчивым этого типа никак не назовешь.

– Тогда из-за чего вы начали ссориться по дороге домой?

– Катя говорила гадости о моем брате. Мне это было неприятно. Я просил ее прекратить, но она все больше входила в раж… Виктор Евгеньевич, вы можете спросить об этом у водителя, который нас вез. Он все слышал.