Чувство льда

Вечером Люба подобрала фотографии Саши и Андрюши, сунула их в портфельчик, а укладываясь спать, с неожиданной улыбкой прикидывала, что бы такое завтра надеть на работу. В модном пальто она уже сегодня показалась Юрцевичу, надо бы завтра покрасоваться еще в чем-нибудь сногсшибательном, например в юбке, скроенной «по спирали». Если она правильно сшита, по хорошим лекалам, то при ходьбе создается иллюзия, будто юбка вращается вокруг ног. Очень красиво. Мало кому удается получить такую юбку, потому что хороших лекал ни у кого нет, только у самых дорогих портних. Да, пожалуй, она наденет эту юбку со строгой шерстяной водолазкой, а тонкую талию подчеркнет кожаным пояском. Будет очень неплохо.

Назавтра Юрцевич, получив фотографии, попросил разрешения проводить Любу до дома, на что она, разумеется, сразу же согласилась. Метров за пятьдесят до подъезда она внезапно увидела машину Тамары Леонидовны. Значит, мама дома. Надо прощаться здесь, не стоит искушать судьбу, ведь совсем недавно мать уже видела Юрцевича. Снова начнутся вопросы, расспросы, шутки и совершенно неуместная, на взгляд Любы, ирония.

Она уже открыла рот, чтобы попрощаться с Сергеем, когда он сказал:

– Кажется, Тамара Леонидовна идет.

– Где? – испугалась Люба.

– Да вон, из подъезда выходит.

– До свидания, – заторопилась она. – Спасибо, что проводили.

Она надеялась, что мать сразу сядет в машину, не оглядываясь по сторонам. Но было поздно, Тамара Леонидовна быстрым упругим шагом направлялась прямо к ним.

– Добрый день, добрый день, – пропела она. – Вы к нам? Заходите, пообедайте, а я убегаю, у меня сегодня съемка на студии Горького.

Чмокнув дочь в щеку, она царственно кивнула Юрцевичу, развернулась и пошла к машине. Еще несколько секунд – и белые «Жигули» промчались мимо них.

Любе казалось, что все произошло мгновенно, она даже опомниться не успела, однако уловила цепкий жесткий взгляд, которым мать окинула ее спутника.

На следующее утро Люба столкнулась с матерью на кухне, когда вышла готовить завтрак.

– Что ты так рано? – спросила она удивленно. – Ты же вчера поздно пришла. Я думала, ты проспишь часов до десяти.

– Люба, – строго произнесла Тамара Леонидовна, – нам надо поговорить.

– Что, прямо сейчас? Мама, мне надо мальчиков поднимать и в сад вести, у меня каждая минута расписана. Давай вечером, ладно?

– Вечером у меня спектакль, а когда я вернусь, ты уже будешь спать. Мы и так почти не видимся. Сядь, Люба.

Та покорно села, всем телом чувствуя, как убегают драгоценные секунды, которые можно было бы употребить на что-нибудь полезное.

– Люба, это он?

Люба опешила и слишком поздно поняла, что залилась краской.

– Ты хочешь спросить, является ли мой вчерашний спутник мужчиной моей мечты или это просто милый знакомый? Тебя интересует, насколько глубоко зашли наши отношения?

– Не выкручивайся. Я хочу знать: это он? Это Юрцевич?

Господи, откуда она узнала?! Кто мог ей сказать? Ведь никто же не знает, никто! Только его жена… Неужели она приходила к матери жаловаться, что муж не уделяет внимания ребенку, что он собирается бросить ее и жениться на Любе? Ведь Юрцевич сказал, что Наташа все знает. Выходит, она и об этом знает. Какой ужас!

Люба набрала в грудь побольше воздуха.

– Да, это отец мальчиков. И что в этом такого? Что плохого в том, что отец интересуется жизнью своих детей?

– Я так и думала, – пробормотала Тамара Леонидовна. – Этого я и боялась.

– Чего ты боялась? Он что, убийца, вор, грабитель? Он у тебя чего-то требует? Денег просит? Ему ничего не нужно, только посмотреть изредка на сыновей, и то издалека. И вообще, как ты узнала, что это он?

– У меня есть глаза, – недобро усмехнулась мать. – Я еще в первый раз подумала, что мне его лицо почему-то кажется знакомым. А вчера прямо как ударило: наши мальчики – его копия, никаких сомнений быть не может. Ну, и о чем ты думаешь, хотелось бы знать? Зачем ты с ним общаешься? Гуляешь, разговоры ведешь? К чему все это?

– Ну мама, как ты себе это представляешь? Человек подходит ко мне, представляется, заводит разговор, причем спокойно, интеллигентно, ничего не требует, просто интересуется своими детьми, спрашивает, как они, как растут, как их здоровье, какие книжки они читают, в какие игры играют, как спортом занимаются. Это что, преступление? Он что, права на это не имеет? Я что, должна была орать, звать на помощь, грозить милицией? Как это все должно выглядеть по твоим представлениям?

Люба незаметно для себя повысила голос и сама тут же испугалась. Что она себе позволяет? Как разговаривает с матерью? Она уже готова была извиниться и пойти на попятный, когда Тамара Леонидовна неожиданно улыбнулась:

– Ты права, Любаша. В любой ситуации нужно вести себя интеллигентно. Ты же у меня девочка воспитанная. Нужно только постараться, чтобы этот Юрцевич не принял твою воспитанность за благосклонность и потворство его совершенно неуместным притязаниям. Ты меня понимаешь?