Чувство реальности. Том 2

Григорьев свернул на свою улицу и сразу увидел, что на его высоком крыльце, на верхней ступеньке, перед дверью кто-то сидит. Подойдя ближе, он узнал Макмерфи. Это было почти невероятно. Билл сидел и читал газету.

"Вот и все, – отрешенно подумал Григорьев, – значит, “хвост” был, а мы с Кумариным и не заметили. Стареем. Ну ладно, рано или поздно это должно было случиться.

Почему-то свой провал он представлял именно так. Макмерфи на пороге его дома. Вроде бы все спокойно, а в доме уже обыск. Первые несколько слов, приветливых, с улыбкой, потом чуть более серьезно: нам надо поговорить, Эндрю.

Андрей Евгеньевич оглядел улицу. Никаких чужих машин, ничего подозрительного. Только Билл в потертых голубых джинсах и мятой застиранной футболке цвета хаки с крупной надписью “ГАРВАРД” на спине и на груди.

– Привет, Эндрю, – Макмерфи заметил его, помахал рукой и отложил газету. Ветер тут же подхватил ее и понес через низкую оградку, на тротуар.

– Привет, Билли. Что-нибудь случилось? – Григорьев скользнул глазами по двери, по окнам. Дом выглядел пустым и спокойным.

– Ты где был? – спросил Макмерфи.

– В зоомагазине, – Григорьев улыбнулся широко, простодушно и счастливо, – вот, смотри!

Он уселся на ступеньку рядом с Макмерфи, поставил на колени сумку, приоткрыл ее. Внутри, свернувшись калачиком, спал белый котенок.

– Ого, ты все-таки решился? – тихо присвистнул Билли. – Неужели точно такой? И глаза голубые?

– Голубые, – кивнул Григорьев, продолжая улыбаться.

– Как же ты нашел его?

– Это он меня нашел, через газету, по объявлению. А в магазин я ходил, чтобы купить для него все необходимое. Я уж успел забыть, как много всего нужно маленькому котенку.

– Да, – кивнул Макмерфи, – сумка отличная. И вообще, я тебя поздравляю. Как назвал?

– Конечно, Христофором, – Григорьев прикрыл сумку, достал сигареты, – знаешь, он бандит ужасный. Сейчас я его выгулял хорошо в Проспект-парке, он наигрался, наелся, теперь, надеюсь, поспит, даст нам поговорить спокойно. Так что случилось. Билли?

– Это я у тебя хотел спросить, Эндрю, – криво усмехнулся Макмерфи, отворачиваясь от дыма.

– Спрашивай, – кивнул Григорьев.

– Зачем ты ездил к Маше домой?

– Она позвонила, попросила найти кое-что в ее столе и прислать по факсу в посольство. Макмерфи порылся в своей спортивной сумке, вытащил несколько листков с фотороботами и протянул Григорьеву.

– Вот это?

– Зачем спрашиваешь, если сам знаешь? – пожал плечами Григорьев.

– Знаю, но не все, – Макмерфи показал бумажку с одной строчкой: “Внимание! Брови, ресницы, зубы”, – объясни, пожалуйста, кто этот человек и что это значит?

– Долгая история, – вздохнул Григорьев, – может, зайдем в дом? Я кофе сварю.

В доме действительно было пусто и спокойно. Никаких следов обыска, ничего. Григорьев усадил Макмерфи в маленьком внутреннем дворике, под японской яблоней и стал варить кофе, отвратительный, жидкий, без кофеина. Котенок проснулся, вылез из сумки, выскреб оттуда лапой свою игрушечную мышь и занялся ею. Григорьев с подносом отправился во дворик, сел напротив Макмерфи и рассказал о лысом ублюдке, который когда-то напал на Машу.

– Неужели она молчала столько лет, – покачал головой Макмерфи, дослушав его до конца, – а знаешь, в каком-то смысле мне даже легче. Я ведь считал, что ее прыжок из окна в тринадцатилетнем возрасте был попыткой суицида. Это в принципе нехорошо. А оказывается, она просто спасалась от насилия. Ну а зачем ей вдруг срочно понадобились эти фотороботы в Москве?

– Она не стала объяснять. Думаю, все дело в том, что школа находилась в Язвищах, в той же деревне и в том же здании, где сейчас лечится жена Рязанцева.

– Погоди, но это же в двух шагах от его дома, – нахмурился Макмерфи.

– Да, конечно.

– Думаешь, она боится, что он все еще там и может ее узнать? – нахмурился Макмерфи.

– Не исключено, – кивнул Григорьев, – правда, лично я не вижу в этом серьезной опасности. Наверняка этот человек либо спился, либо окончательно сошел с ума, если вообще жив. У меня другое не выходит из головы.

– Что именно?

– В Москве ее встретил Стивен Ловуд, верно?

– Ну да, он заранее снял для нее квартиру, арендовал машину, мобильный телефон.

– Надо же, сколько хлопот, – покачал головой Григорьев, – кого же я должен благодарить за это? Его или тебя? Ты попросил его встретить и устроить Машу в Москве, или он сам предложил?

– Я не просил его лично, просто посоветовался, кому можно это поручить. Он взялся с охотой.

– Конечно. Ему было интересно поближе познакомиться с человеком, которого ты присылаешь к Рязанцеву, – кивнул Григорьев и с отвращением отхлебнул жидкий кофе.

– Что ты хочешь этим сказать?

– Ничего. Ты же знаешь, какой я сумасшедший папаша. С того момента, как Машка улетела, я почти не отлипаю от компьютера, от телевизора, роюсь в, российской прессе и даже не поленился встретиться с одним из своих старых информаторов. Отвратительный тип с богатым уголовным прошлым, жадный до ужаса. Берет только наличные и не меньше трехсот за встречу, – Андрей Евгеньевич замолчал, прислушиваясь к странному треску в гостиной.