Чувство вины

Вскоре Икар наконец-то приехал. Мы погрузили вещи в багажник, уселись в машину и поехали, слушая громкую музыку, прямо в колонках, и периодически открывая окна, чтобы покурить. Я смотрел на проносящиеся мимо пейзажи, слушал знакомые песни и не мог перестать улыбаться, думая о том, что сижу сейчас с двумя такими хорошими людьми, которых мне посчастливилось встретить. Знаете это щемящее чувство нежности, когда ты находишься так близко к заполняющему тебя счастью? Это, когда чувствуешь себя псом в машине и еле сдерживаешься, чтобы не высунуть голову в окно, пытаясь поймать ветер зубами. А впрочем… Я открываю окно до конца и вылезаю наружу.

– Мар! – сквозь смех кричит Икар. – Ты что делаешь?

Я не отвечаю, зажмуриваясь от солнца и ветра, просто чувствую, как легко и светло на душе.

Через полчаса мы уже были на пляже. Вообще-то, это трудно назвать пляжем, так, песок и грязная речка. Я сразу же выскочил наружу, по пути сбрасывая с ног кеды, подбежал к воде и стоял так босиком на теплом мокром песке, смотрел, как солнце медленно исчезает за горизонтом, пока Ева стелила плед, а Икар вытаскивал из багажника своей машины стеклянные бутылки, совсем не похожие на колу.

– Разве мы собирались пить? – спросил я, услышав позади звон.

– Лично я – нет, водитель должен быть трезвым. Но вы двое просто обязаны. Если, конечно, у тебя нет каких-то проблем со здоровьем или твердых убеждений на этот счет. Я не хочу тебя принуждать, – забота Икара ужасно меня умилила, и я обернулся, чтобы улыбнуться ему. Он как раз закончил с разгрузкой и шел ко мне.

– Нет, все в порядке. Я с радостью выпью чего-нибудь. Алкоголь помогает мне расслабиться.

– Расслабиться? Значит сейчас тебя что-то напрягает? – Икар подошел совсем близко, его плечо почти касалось моего. Он достал из кармана пачку Мальборо и предложил мне. Я взял одну. Мы прикурили.

– Не конкретно сейчас, но вообще – да. Этот город такой маленький, я очень давно здесь не был. С тех пор, как я переехал, моя жизнь стала более открытой. Понимаешь? А здесь все знакомые, плюс моя мама, мне сложно не оглядываться постоянно и не думать, что за мной следят.

–Но здесь точно никого нет кроме нас, не переживай. Можешь пить, курить, ругаться матом и быть настолько плохим, насколько тебе вздумается, – он улыбнулся, похлопав меня по плечу. Я засмеялся.

– Это круто.

– Так что у вас с Евой? – вдруг спросил он.

– О чем ты?

– Ну, она вроде как говорила, еще в первый день, когда ты приехал, что запала на тебя. А потом растрепала, что вы целовались и всё в таком духе, она вообще в таких делах жуткое трепло. В основном она говорит, какой ты классный, но это я и сам вижу, а вот всё остальное…

– Разве это так важно? Мы просто хорошо проводим время.

–Обычно неопределенность в таких вещах плохо заканчивается.

– Ну, мы не в каком-то подростковом сериале, так что обойдемся без драм. Я сторонник идеи о том, что лучше сразу четко озвучивать свои чувства и желания, словами через рот, понимаешь? Если нужно будет что-то прояснить, мы с Евой просто поговорим, а пока оставим всё, как есть.– Икар посмотрел на меня очень внимательно, а потом хмыкнул.

– Надеюсь, Ева того же мнения.

Мы докурили и бессовестно закопали окурки в песок. Ева уже развалилась на пледе, спрятав закрытые глаза под круглыми солнечными очками.

– Ева? Только не говори, что ты заснула! – крикнул Икар, подходя к подруге и легонько толкая её ногой. Ева не ответила.

–Она реально спит?

– Ну что за дура, господи. Всегда так. Стоит ей принять горизонтальное положение, как она отрубается. Не надо было её одну оставлять, как чувствовал!

–Разбудим её?

– Рискни.

– Просто оставим её здесь? Мы вроде тусоваться собирались.

– Открывай бухло и давай начнем, проснется – присоединится.

Мы сели на краю пледа, приступая к напиткам.

– Слушай, – неожиданно тихо позвал он.

– Да?

– Я просто хотел спросить тебя, ты ведь должен в этом разбираться… Как ты это делаешь? Ну, ярко красишься и одеваешься, открыто говоришь о себе, не думаешь постоянно, что о тебе люди скажут, просто живешь, как хочешь? Я никому никогда не говорил, даже Еве, но я всегда хотел попробовать каково это…

– Что?

– Не знаю, самовыражаться? Я боюсь даже футболку цветную надеть, что уж говорить о чем-то большем, – Икар прикусил губу.

– Но ты ведь уже взрослый, что сложного в том, чтобы самовыражаться?

– Я живу с отцом. Ты съехал от предков, ты можешь себе позволить всё, что угодно, а я… Если я сделаю что-то не так, если пойдут какие-то слухи, папа мне башку снесет как нефиг делать.

– Ну, не драматизируй.

Икар нахмурился и серьезно посмотрел на меня.

– Раньше я дружил с одним парнем из школы, нам тогда лет по пятнадцать было, мы прям скорешились очень сильно, вместе гуляли. А потом стали ходить слухи, что он, ну, гей? Когда мой папа узнал об этом, то запретил к нему даже подходить. Сказал, что это заразно, что люди будут думать, что я тоже педик. Он и про Еву так говорил, ты, наверное, уже понял, что она скрываться не любит, всё напоказ, но я тогда уже взрослый был и мне стало уже как-то странно запрещать общаться с друзьями, да?