Чувство времени (СИ)

— Мне нужен запасной план, — неопределенно ответил я. — Ответь мне…

— Нет.

Он свернул и сел в полной темноте на одну из белокаменных скамеек. Я присел рядом, думая о том, что не хочу, чтобы он продолжал говорить.

— Мои связи с Ночным по-прежнему пусты, но неужели ты сам не чувствуешь…

— Вот, — я поднял закрытую заклятьем Гевора руку. — Она похожа на тот браслет отрицания, что удерживал меня все это время.

Маг покосился на мою кисть, потом кивнул.

— Он сковывает тебя, это точно. Думаю, когда взойдем на корабль, я немного поговорю с этим Гевором, и он уберет свои грязные письмена с твоей кожи.

— Пока не стоит, — будто бы отказался я, — вместе с ними разрушится то, что они сделали.

— Уже поздно, Мас, тебе пора спать…

Этот тихий голос заставил меня задохнуться, в нем было столько тепла и заботы, что в висках у меня застучала кровь. К нам подошел Ален, ведя Марику за руку.

— Помолчи, — резко, будто желая ударить девушку, отрезал маг, но вышло так, будто он ударил меня. Чтобы не свалиться со скамейки, я поставил локти на колени и облокотился на них.

— Они собирают лошадей и свитки для тебя. Гевору нужно взять свои вещи и травы, — сообщил юноша тихо, обращаясь ко мне.

И вправду суета нарастала. То тут, то там в саду зажигались плошки с огнем, и тьма медленно отступала. Мимо бегали мальчишки с лампами, поджигая уличные светильники, но я не хотел света.

— Тебе плохо? — встревожился Ален. Сегодня он было особенно невыносим. — Эта Лааль что-то сделала с тобой? Я же говорил, что им нельзя доверять!

Холодная, совершенно ледяная рука Мастера легла мне на шею, я дернулся от неожиданности.

— Спокойно, у тебя жар. Твое тело еще ничего не понимает, так что не требуй от него слишком многого. Думаю, это пройдет. Жар, истощение и усталость.

— Да-да, — вяло согласился я, отвернувшись, потому что Марика подсела к Мастеру, прижимаясь к его плечу. Маг получил то, в чем у него не было необходимости, и старался этого не замечать, сейчас отвергая саму мысль о том, что ему придется распорядиться этим неожиданным богатством. Уверен, он чувствовал себя так же неловко, как и я. Мы оба чувствовали себя дураками.

Из кустов выскочил запыхавшийся мальчик, упал на колени и наклонил голову.

— Что? — резко повернулся Ален.

— Ваши лошади готовы, — сообщил он и, подскочив, унесся к воротам.

— И нам пора восвояси, ни минуты лишней не проведу здесь, — сообщил я и поднялся.

Крайний срок мы пропустили, но Эстолла не ушла. Шива не бросил бы нас на произвол судьбы, и Мархар оказался его же породы. Лошадей пришлось оставить под скалами и продолжать дальнейший путь пешком в неверном свете маленьких огоньков, зажженных Мастером для тех, кто не способен был видеть в темноте. Дорогу указывал Ален и он же первым заметил наблюдателя, который затаился на склоне между камней и сейчас подавал на воду знаки, прикрывая ладонью горящий фонарь. Он зажег его только удостоверившись, что мы те, кто ему нужен. Я не знал этого человека, но Ален говорил с ним уверенно, и было видно, что они уже встречались.

— Вот это да, — тихо подивился Гевор, — никогда бы не подумал, что рифовая бухта может пустить в себя корабль, здесь сплошные подводные изгибы, через которые даже рыбаки не ходят. Не забросишь сети и нет моллюсков…

Потом под берегом ударили в воду весла, зашуршал песок: лодка вышла забрать нас на борт. Места тут оказалось не так уж и много, потому нам пришлось держать все тюки на коленях. Гевор не расставался со своим сундучком, окованным золотыми планками, в котором лежало сердце водяного змея. Он также прихватил с собой два свертка трав, сказав, что на них на материке большой спрос. Дурманы, я так думаю. Ален вызвался помочь их нести, а Мастер забрал у меня сумку со свитками, сложенными аккуратными связками. Лааль, верная своему слову, собрала мне кое-что о тех временах, когда ее праматерь убила водяного змея. Гевор было заикнулся о том, чтобы взять на борт служанок для увеселения, но Ален отверг эту идею: Эстолла была небольшим судном, и лишнему пассажиру на ее борту не было места. И без того мы сами были лишними.

Вскоре я смог увидеть и сам корабль — он медленно вырастал перед нами, но совсем не производил впечатления. После плавания на Бегущей, это низко посаженное суденышко казалось маленьким и ненадежным.

Фантом встретил нас сдержано и сразу отвел меня и Гевора в свою каюту, объяснив, что, по сути, это единственное закрытое помещение на корабле, кроме трюмов. Сундучок с реликвией отправился в рундук капитана для больше сохранности. Вообще, Мархар оживился, узнав про сердце, но взгляды, которые он бросал на Мастера, казались мне недружелюбными. Напряженная атмосфера завладела кораблем, мы были чужаками, и экипаж Эстоллы отнесся к нам с недоверием. Потом стало не до этого, подняли паруса и повели корабль прочь, стараясь не посадить его на коралловые нагромождения, почти неразличимые под густой черной водой. Как Мархар мог столь виртуозно и точно управлять своим кораблем, для нас так и осталось загадкой.