Чуж чуженин (СИ)

— Векша, миленькая, — ухватилась княжна за руки чернавки, — что же делать? — Её пальцы, каждый жемчужно-розоватый ноготь на которых служанка всякий вечер до блеска натирала благоуханными маслами, мелко подрагивали. — Что же делать? Как быть? Помоги, Векша! Слышишь? — Голос Мстиши из жалобного и просящего резко сделался привычно повелевающим. Встретив испуганный взор Векши, Всеславна осеклась. — Прошу тебя, помоги! — наконец, нащупав нужный лад, твёрдым жарким шёпотом выговорила она, добела сжимая запястье служанки.

— Капище! — нашлась девушка. — В Осеченках устроено великое капище Пресветлой Матери! Скажи, что перед свадьбой дала зарок ему поклониться.

— А ведь верно! — радостно хлопнув в ладоши, проговорила Мстиша, чувствуя забрезжившую надежду. — Не посмеет волчий прихвостень против Богини пойти!

Но Хорт смог.

Когда поезд остановился на ночлег, и княжна вызвала воеводу к себе в палатку, он выслушал требования Всеславны повернуть на Осеченки не переча и с каким-то усталым вниманием, так что княжна уже было решила, что победила. Но вежливость и спокойствие Хорта обманули девушку.

— Больно очам глядеть на твою печаль и кручину, княжна, но решение моё твёрдое, — развёл руками зазимец. — Князь-батюшка опеку над тобой мне вверил, покуда наречённому твоему супругу, моему княжичу не передам. Посему, мне решать, мне отвечать. Дурной то знак был, — Хорт вскинул вдруг на Мстишу проницательный блестящий взгляд, отчего Векша, что стояла позади своей хозяйки, покраснела и потупилась, — и дорога та к дурному вела.

Мстиша тоже начала заливаться пунцовой краской, но вовсе не от стыда, как её чернавка. Она поняла, что Хорт свернул нарочно, и прощать этого ему не собиралась.

— Ратмир тебя сам свозит к Пресветлой, а до той поры, что ты со своим женихом соединишься, дозволь мне судить, какой путь правильнее и безопасней. Я за тебя головой отвечаю, княжна. Ты нынче — главное сокровище Зазимья.

Поклонившись до земли и больше не взглянув ни на одну из девушек, Хорт вышел, бесшумно затворив за собой холстинный полог.

Княжна сложила руки на груди и уставила невидящий, но мстительно мерцающий взор на покачивающиеся полы вежи.

Вот, значит, что воеводишка удумал.

Она сузила глаза и закусила губу. Замысел быстро ткался в её голове. С каждым часом они будут делаться всё дальше от Осеченок и от Сновида. С каждой верстой всё ближе будет становиться чужой чуженин. У Мстиславы оставалась всего одна ночь. И она точно не потратит её впустую.

????????????

Поначалу это походило на ночное свидание: Векшина вотола на плечах, темнота, влажная земля под сапожками. И бежала Мстислава снова к милому. Только вот вскоре девушка поняла, что впереди вместо родной старой яблони нависала разлапистыми ветвями седая ель, что ноги несли её не по знакомой сызмальства тропке, а по корням да овражинам, что темень стояла не привычная, в которой помнишь очертания каждого сучка и камешка, а настороженная и недружелюбная. В этой ночи не стрекотали уютно кузнечики, не пели предрассветные птицы, не шумели в ожидании дождя верхушки деревьев.

Мстислава оглянулась, но вокруг была только кромешная тьма. Где-то там, далеко позади осталась заплаканная Векша, которой она запретила идти следом. На все мольбы из последних сил заглушающей всхлипы служанки Мстиша лишь сурово шикнула, велев молчать о своём исчезновении. Княжна не сомневалась, что с лёгкостью сумеет пробраться окольными тропами на большую дорогу, по которой рассчитывала вернуться в Осеченки с первой попутной телегой. Но теперь, стоя в гулком одиночестве посреди незнакомого враждебного леса, Мстислава уже не чувствовала былой уверенности.

Девушка боязливо осенила себя знамением Небесной Пряхи. Сразу вспомнились нянькины побасенки о вездесущем лешем и коварных мавках, свисающих с ветвей и сбивающих с пути, а ещё страшная быль про то, как по молодости Стояну едва не заманила в дрягву болотница. Мстиша неприязненно передёрнула плечами. Вся эта нечисть, живущая под корягами и овинами, вызывала у неё брезгливость. В княжеской семье почитали великих светлых богов, но где те были нынче? В затхлую лесную глушь не проникал ни солнечный луч, ни лунное сияние.

Девушка в отчаянии запрокинула голову, безнадёжно всматриваясь в клочки чернильного неба, проглядывающие сквозь лохматые верхушки деревьев. Неужели ей даже Лося не найти, которого любое дитятя несмышлёное отыскать может?

Отчего она не слушала отца, когда он учил её распознавать путь по звёздам? Отчего только дековалась, когда он втолковывал ей о Железном коле, который всегда показывает на полночь? Смеялась, что тата вечно будет рядом, и что муж, не умеющий прочитать ночного неба, и в мужья не годится.

Ныне никого рядом не оказалось, а сама Мстислава в лесу была ровно что слепой кутёнок.

Смиряя гордыню, княжна поклонилась до земли. Она едва удержалась от вскрика, когда пальцы коснулись склизкого мха.

— Пропусти, батюшка Леший, — по неизменной привычке скорее приказала, нежели попросила она.