Чуж чуженин (СИ)

Под взором княжны Ратмир посерьёзнел. Уголки его рта медленно опустились, а очи — бархатные и мерцающие — вдруг заметались по её лицу, разрываясь между глазами и губами. Не дожидаясь, пока княжич, наконец, сдастся своему желанию, Мстиша ухватилась обеими руками за его шею, притягивая к себе и сметая все сомнения Ратмира поцелуем.

Сначала он замер в оцепенении, но, точно очнувшись, прижал Мстиславу к себе с такой силой, что та едва не задохнулась.

На его устах оставался вкус мёда, и перемешанный с собственным запахом Ратмира, он вышибал землю из-под ног. Руки Мстиславы принялись бороться с застёжками на свите княжича, пока тот выпутывал невесту из многослойных одежд.

Леший бы побрал того, кто придумал пришить сюда ряд бесконечных пуговиц! Непослушные пальцы соскальзывали с жемчужин и никак не могли сладить с крошечными петельками.

— Научи меня, — на выдохе произнесла Мстиша, наконец, отрываясь от губ зазимца.

Ратмир положил ладонь на Мстишину щёку и, притянув к себе, жадно поцеловал.

— Нам придётся учить друг друга, — хрипло пробормотал он, прижимаясь к её лбу и тяжело дыша.

Перехватывая воздух, Мстиша сдула лезшую в глаза прядь и судорожно усмехнулась.

— Неужто нашлось что-то, чего даже ты не умеешь?

Ратмир снова засмеялся и поцеловал её.

— Ничего. Вот увидишь, я — прилежный ученик, — бархатным шёпотом ответил он, освобождая её от верхницы.

Мстислава осталась лишь в нижней сорочке, и её кожа розовела сквозь тонкий шёлк. Ратмир не спешил снять исподницу, и его руки блуждали по телу девушки, следуя за каждым изгибом.

Княжна наконец разделалась с оставшимися пуговицами, почти со злостью рванув края свиты Ратмира в стороны. Точно забавляясь её нетерпением, княжич улыбнулся и потёрся носом о подбородок невесты. От нахлынувшей слабости руки Мстиши безвольно опустились, а веки сомкнулись. Она не услышала, а почувствовала мягкий рокот его смеха. Губы Ратмира скользнули по её шее, коснулись надплечья и, наконец, опустились к ключице.

— Я мечтал об этом с того самого мига, как увидел тебя обнажённой, — признался он, не переставая ласкать её.

Мстиша резко выдохнула, распахивая глаза. Очи княжича блестели, словно бусины чёрной яшмы.

— Не сердись, — мягко попросил Ратмир, касаясь её межбровья и разглаживая собравшиеся морщинки. — Это вышло ненароком. В тот день ты отправилась к реке умываться, и я услышал твой крик. — Пальцы княжича бродили по лицу Мстиши, тешились с растрепавшимися прядями и медленно опускались к шее и груди. — Я и испугался, что стряслась беда. — Против воли Мстислава сдавленно ахнула, когда его рука обожгла плечо. Она чувствовала, как в ожидании прикосновения налилась грудь, и шёлковое полотно натянулось, обволакивая новые очертания. — А когда я вышел к воде, — его голос делался тише и глуше, а слова звучали всё медленнее, — то увидел тебя. Совсем нагую, — ладони Ратмира вдруг скользнули вниз по плечам, увлекая за собой сорочку и обнажая Мстиславу по пояс, — и такую прекрасную…

Знобкий воздух клети объял Мстишу, но дрожь, пробежавшая по телу, была вовсе не от холода. Руки Ратмира замерли, но его взгляд медленно обходил её, не минуя ни единого вершка, вбирая в себя, запечатлевая. Он гладил Мстишу, не прикасаясь к ней, целовал, не размыкая губ. Мстислава знала, что красива, но то, как Ратмир смотрел, воздвигало её на новую, непознанную высоту. Во его взоре была одновременно и алчность, с которой голодный смотрит на изысканное кушанье, и обожание, с каким глядят на изваяние богини, и страсть хищника, готовящегося напасть на добычу.

Мстислава потянулась к жениху и, глядя в его глаза, стащила свиту до конца, чувствуя под подушечками пальцев крепкие напряжённые мышцы рук. Её качнувшаяся грудь задела Ратмира, и он сглотнул. Мстиша опустила ресницы, следя за движением его кадыка. Княжич не шевелился, позволяя Мстиславе вести собственную игру.

Она положила руки на пояс Ратмира и поддела рубашку. Он вздрогнул, когда прохладный камень в кольце княжны коснулся его голого живота, но послушно поднял руки, помогая Мстише стянуть с себя рубаху.

Запах кожи Ратмира был таким сильным и манящим, что Мстиславу повело. Сбитая с толку, она подняла на жениха подёрнутые поволокой очи. Он смотрел на неё сверху вниз, и в тёмных блестящих глазах плясали рыжие отблески огоньков, мерцавших по углам клети.

Смелость подвела Мстишу к краю, но она не знала, что делать дальше, и Ратмир, точно только и дожидавшийся этого мига, с готовностью перехватил у неё власть. Он обвил руками стан невесты и осторожно притянул её к себе. Их обнажённые тела соприкоснулись, и в груди Мстиславы что-то надсадно заныло, а под веками запламенели алые всполохи. Она знала лишь одно — ей нужно было больше. В теле разгорался жадный, всепоглощающий жар. Кожа, молившая о прикосновениях, горела, губы, изжаждавшиеся по устам Ратмира, саднили, и Мстиша была готова заплакать, не зная, как унять распирающее, сжирающее изнутри томление.