Чужая беременная

Дуся, недовольно мяукнув, спрыгнула с колен и скрылась в темноте. Маруся плакала как-то по-детски искренне, ее слезы не раздражали.

— Все перемелется, мука будет, — тихо произнес Михаил.

— Чего? — то ли не расслышала, то ли не поняла Маруся.

— Говорю, все пройдет, все забудется. Ты о ребеночке думай, он сейчас твоя единственная забота.

— А об остальном кто думать будет? — Маруся провела ладошкой по мокрой щеке.

— А об остальном я позабочусь.

— Ты? — Она с удивлением заглянула ему в глаза.

— Мне не сложно.

Маруся еще никогда не сидела так близко. Михаил чувствовал тепло ее тела, слышал, как бьется сердце. От волос приятно пахло каким-то травяным шампунем. Отчего-то под ложечкой противно засосало.

Чужая жена. Чужая беременная.

— Спасибо, Миша. Я сама справлюсь.

Очень ожидаемо. Дала слабину, но быстро взяла себя в руки.

— Справишься, — кивнул Михаил. — Плакать не надо, хорошо? Я просто буду рядом. Вон там, за забором. Дорогу найдешь?

— Конечно.

Маруся улыбнулась, на мокрых щеках заиграли ямочки.

— Умница. — Михаил наклонился и дотронулся губами до ее макушки. — Иди в дом, ложись спать. Тебе нельзя студиться.

Он встал и подал ей руку, приглашая подняться. Маруся приняла помощь. Ему показалось, она хотела что-то сказать, но передумала. Еще раз улыбнулась, махнула рукой и скрылась в доме.

Михаил вернулся к себе, раздираемый противоречивыми чувствами. С одной стороны, он не имел права так себя вести. Что бы там Маруся не говорила, она все еще замужем и беременна от мужа. Ему ли не знать, на какие жертвы может пойти женщина ради ребенка. С другой — он уверен, что поступил правильно. Эти ненормальные родственники довели девочку, а плакать в одиночестве — не лучший выход. Да и помочь ей не сложно — присмотреть, подсобить по хозяйству, свозить в райцентр. Подкормить, в конце концов.

А какие сплетни поползут по деревне, если хоть кто-то краем уха слышал скандал?

Сплетен долго ждать не пришлось. После утренней дойки явилась Василиса, жена Петровича.

— Мишань, говорят, ты у нас скоро отцом станешь, — начала она без предисловий.

— Говорят, в Москве кур доят, — буркнул Михаил. — Окстись, Василиса!

— Да вот и я удивилась, — прищурилась она. — Вчерась соседка твоя приходила, что-то непохоже было, что вы вообще знакомы. А сегодня бабы уже шепчутся, что ты ей ребеночка…

— Василиса, — перебил ее Михаил, — ты ж умная женщина, чего сплетни разносишь?

— Мишань, я тебя предупредила. О беременности мне Маша сама сказала, еще вчера. Спрашивала, как ей тут врача найти.

— Знаю я о беременности.

— Так вот, Мишань, она со своим мужем-кобелем помирится, рано или поздно, а ты тут останешься, у разбитого корыта.

— Василиса, изыди. И без тебя забот хватает.

Она ушла, а настроение на весь день испортила. И плевать на сплетни! А вот что Василиса не оставила попыток сосватать за него двоюродную сестру Зинку — яснее ясного. И ведь сто раз говорил, чтоб отстала!

Дел навалилось столько, что Марусю Михаил видел только пару раз, издалека. В первой половине дня она копалась в огороде, выравнивая грядки. Интересно, что сажать задумала? Потом ходила куда-то в деревню, а после обеда вроде бы из дома и не выглядывала.

Встретились они вечером, у забора, когда Михаил принес молоко.

— Как настроение? — спросил он.

Маруся светилась радостью, от вчерашних слез не осталось и следа.

— Заключила договор на перевод, — сообщила она. — Гонорар хороший.

— А чувствуешь себя как? Может, к врачу свозить? Я завтра могу.

— Завтра Николя обещал приехать. Спасибо, Миш, я побегу. Работать надо.

Вот и поговорили. Впрочем, Михаил только порадовался, что у соседки все хорошо.

— Ой, Миш, погоди!

Неугомонная Маруська неслась обратно.

— Чего?

— Дуся твоя весь день спит у меня на терраске. Ничего?

— Дуся — сама по себе кошка, я говорил. Пусть спит, где хочет.

— А чем ты ее кормишь?

— Жрать захочет — домой придет.

— Да я угостить просто хочу, а то неудобно как-то.

Неудобно. Перед кошкой Дуськой. А что обещанного пирога с вишней он как-то не наблюдает — это удобно.

— Она мясо любит, любое. А молока не наливай, желудок у нее расстроится.

— Ага… Миша, подожди! Я еще забыла! Стой здесь.

Он постоит, чего б не постоять.

— Маруся, не беги ты так, — крикнул он ей вслед. — Подожду, не суетись.

Он не сразу сообразил, зачем она тащит ему тазик. Небольшой такой тазик, но вместительный, покрытый чистым полотенцем.

— Вот! Теплые еще.

Он заглянул под полотенце и чуть не подавился слюной — целый тазик жареных пирожков!

— С вишней? — спросил он зачем-то.

— Ага, — гордо кивнула Маруся. — Все, теперь точно работать.

Михаил смотрел ей вслед, пока не хлопнула дверь на терраске.

Николя приехал утром, но обрадоваться Маша не успела. Настроение у него было смурное, и она сразу заподозрила неладное.

— Как ты тут, рыбка моя? — Николя обнял ее и поцеловал в щеку.

— Хорошо. Пью козье молоко, занимаюсь переводом. Поедем за саженцами и цветами?

— Нет, Машуль. Поедем в Москву. Собирай вещи.

— Тебя, случайно, матушка не покусала? — рассердилась Маша. — Или, может, Толик? Не поеду я!

— Маш, иначе — никак…

— Для начала попробуй объяснить, отчего я должна возвращаться.