Чужая боль

Бабка вскочила к себе, запыхавшись. Тут же закрылась на все запоры и крестилась со страху. Ведь могла получить чем-нибудь по башке. А как скажешь людям, за что вломили?

В деревне многие любили подсмотреть и под-слушать. Ну, а чем еще заняться бабкам? Своя жизнь прошла. За ровесниками следить неинтересно. Вот и развлекались, кто как мог. Когда никаких новостей не удавалось узнать, скучали на завалинках, возле печек.

Юлька все это понимала. Деревня трудно при-выкала к ней, следила за каждым шагом, не прощала ни одной оплошки. А тут повод в руки, мужик в доме появился. И пошли разговоры по избам:

— Во, окаянная, она неспроста девку Ритки взяла. Мужика дитенком завлечь решила.

— А может, они еще при живой Ритке путались? Не зря ж к ней всяк день бегала.

— Чего ж враз не сошлись, когда Ритка померла?

— Видать, совестно было им!

— У них, нонешних, совести отродясь не было.

— Это верно! — соглашались бабки, вспомнив, что во времена своей молодости они белым днем не ходили под руку с мужьями, считая такое неприличным.

— Зато теперешние оборзели! Еще никем не доводятся, а уже в обнимку идут.

— Ну, Юлька с Яшкой даже рядом не ходят.

— Скрываются на людях. Зато в одном доме живут. Там закрыли двери, и твори что хошь. Никто им не указ, ни живые, ни мертвые!

— Я не верю, что они промеж собой не грешны. Оба ретивые. На ходу отмочат срамное.

— Да будя вам их судить. Нехай живут, как хотят. Ежли семья слепится, разве это плохо? Чем поодиночке маяться, краше вдвух дышать. Оно все легшее. И по дому управиться, и чайку попить. А и зимой спину погреть будет кому.

— А и словом перекинуться, тоже дело немалое. Все ж душе теплей и отраднее, когда живая душа рядом. Есть с кем про жизнь покалякать, прошлое вспомнить.

— Чего в том толку? Как вышла взамуж в семнадцать годов, так считай, что жизнь закончилась. Вместе с конем в хомут впряглась и уже света Божьего не видела. Все годы только работала. Пот со лба не успевала вытирать. А разве лучше других жили! Да ничуть! И что тут вспомнишь, едины горести. Лучше не надо такой памятью сердце в куски рвать.

— Оно и верно, может, наши молодые умнее и живут правильней, легше чем мы, — соглашались бабки тихо.

В это время мимо них прошла Юлька. Поздоровалась со старухами, снова домой заспешила.

— Какая девка была, как огонь! Теперь тоже стариться стала. Поседела, сморщилась, уже бегом не бегает, как раньше, устает. Годы всех ломают, то-то и оно, молодость, как солнце, в руках не удержишь. А жалко, что жизнь короткая, как сон, — посетовала Воробьиха.

Юлька, вернувшись с работы, взялась за дела. Их всегда хватало. Не всегда успевала справиться вовремя. Валила с ног усталость.

Она и не заметила, как за окном темнеть стало. Пора на третью дойку, — радуется баба, что много успела. И только к двери подошла, столкнулась с Яшкой:

— Ты уже уходишь? — спросил грустно.

— Да я скоро вернусь. А тебе чего надо? — глянула на мужика.

— Я так спешил. Хотел вместе побыть.

— Что-то случилось? — встревожилась баба.

— Нет. Соскучился по тебе, по Наташке.

— Ну, ты ж не ребенок!

— В том-то и дело! Чем старше, тем труднее переносится одиночество, — пожаловался человек.

— Ты поешь да отдохни. Я скоро вернусь, — пообещала баба. Яшка, насмелившись, взял ее за плечи. Заглянул в глаза. Едва приметная улыбка скользнула по его лицу.

— Я жду! Не задерживайся! — отпустил бабу, подавив в себе яростное желание обнять, прижать к себе покрепче, поцеловать Юльку, но увидел колючие искорки в ее глазах, перевел все на шутку, сдержал себя.

Юлька все увидела и поняла. Ее на какой-то момент потянуло к Яшке. Она хотела уткнуться ему в грудь по-бабьи доверчиво.

Не надо слов. Просто постоять вот так молча, замерев. А потом снова разойтись в разные стороны.

— А его уже тянет ко мне! — подумала баба, улыбнувшись не без лукавинки.

— Ишь, как глаза у него загорелись. Дай такому волю, живо на диван уволокет, — качала головой. И вдруг перед глазами встала избитая, окровавленная Ритка.

— Нет! Нет! Только не это! Не нужен мне этот козел! Не хочу его! Пошел он ко всем чертям! Прости, Ритуля, за минутную слабость! Я удержу себя и не предам тебя!

На ферме баба забылась. Она доила, кормила, чистила коров и стойла, казалось, что Юлька — вовсе не спешит домой. Но вот все сделано. Почти все доярки покинули ферму. Юлька тоже вышла за ворота.

— Сейчас попью чай и лягу спать, — думает баба. Едва открыла двери в дом, расхохоталась. Яшка в одних трусах мыл полы. Наташка уже подоила корову, цедила молоко.

— Мои помощники! — обрадовалась Юлька. И добавила:

— Яшка, а где научился мыть полы?

— Мамка заставила. Теперь сам стану справляться. Все ж у тебя свободного времени побольше останется.

— Спасибо тебе!

— Э-э, нет! Только этим не отделаешься. У меня не только спина взмокла, а и трусы к заднице прилипли. А ты просто так хочешь отделаться, не выйдет! — подставил щеку. Юлька чмокнула, мужик расцвел.

Все вместе они быстро справились с делами. Сели за стол попить чаю с блинами, Наташка успела нажарить хорошую стопку и теперь радовалась, что блины понравились. Девчонка любила, когда ее хвалили.