Чужая боль

— А я хорошо пол помыл? — спросил Яшка.

— Отлично!

— Почти как я!

— Ну, заметано, буду почаще это делать. Но уговор, не без благодарности, — глянул на Юльку, та понятливо покраснела.

— А у меня завтра выходной! Второго водителя взяли. Иван меня решил пожалеть и не выматывать. Я же завтра отвезу на кладбище оградку для могилы. Мужики обещают быстро установить.

— Ты проследи за ними, — посоветовала Юля.

— Они памятник поставили. Все отменно получилось, думаю, здесь тоже не подведут.

— Пап! А когда мне компьютер купишь? — спросила Наташка.

— Завтра не моя смена. А вот послезавтра поедем в город и купим. Оттягивать не будем.

— Вот здорово! — обрадовалась девчонка и от радости повисла на шее отца.

За разговорами время летело незаметно. По телевидению шел какой-то фильм, его почти не смотрели. Все были взбудоражены предстоящей покупкой. Лишь к полуночи успокоились. Юлька сидела на диване, расслабившись. Ей хотелось спать, но она не спешила уходить в спальню, ведь так редко отдыхала со своими. Хотелось побыть вместе, и женщина расслабилась душой.

Наташка приметила, что Яшка с Юлей уже дремлют. Отец тихо похрапывал. Мать окончательно засыпала и склонила голову на Яшкино плечо. Тот и не заметил. Он спал, расстегнув рубашку на груди. Ему было хорошо и спокойно.

Наташка выключила свет и на цыпочках вышла из зала в свою спальню.

Юлька проснулась уже под утро. Она не сразу поняла, где находится, и почему это рядом кто-то храпит. Чья это рука так нахально лежит на ее плече? Баба прикоснулась к человеку, все вспомнила, выбралась из-под руки, слезла с дивана и услышала Яшкин голос:

— Наконец-то спал, как настоящий семейный человек. Даже шея болит, будто каталкой получил с вечера. Сам бы себе не поверил, что на диване, с женщиной, буду спать одетым. Это ж надо так вымотался! Ну, в другой раз приловлю! — пообещал на полушутке.

— Яшка! Ни слова больше! Ты переходишь все границы, а я нахала не потерплю! — посуровел голос Юльки. Она вскоре ушла на работу, даже не заглянув в зал. И человек понял, его время еще не пришло, и он снова поспешил.

Конечно, мужик давно мог завести себе бабу в деревне или в городе. Но как быть с Наташкой? Дочь, конечно, не признает чужую бабу и навсегда отвернется от него — от Яшки, а этого не хотелось. За прожитое у Юльки время он действительно привык к девчонке, а потом и полюбил. Девчушка и впрямь росла доброй и ласковой, а уж какая заботливая, вся в Риту, в свою мать. Да и к Юльке начал привыкать. Старался побольше помочь ей, жалел уставшую. Не давал надрываться по дому.

В этой семье были заведены свои правила. За стол садились все вместе. И Юля с дочкой старались поплотнее накормить Яшку. Подкладывали ему в тарелки салаты, в борщ или суп клали побольше мяса и сметаны, не скупились на котлеты. Человек каждый день надевал чистое, свежее белье. Его ботинки всегда были просушены и почищены. Он никогда не уезжал без обеда в сумке. Так о мужчинах заботились далеко не в каждой семье. Это Яшка знал не по-наслышке. Он сам себе завидовал частенько, и лишь одно удручало. К нему в семье привыкли, с ним считались, но Юлька не признавала и не хотела знать в Яшке мужчину. Стоило ему расслабиться, она взглядом ошпаривала так, словно бросала за ворота. Никаких вольностей не позволяла:

— Колода, а не баба! Неужели ей все живое чуждо? Добро бы старая дева, а то ведь баба! В притоне жила! А живет, как ледышка, не прикоснись к ней, не то в зубы даст. Вон ко мне даже старухи прикипались. Значит, не все потеряно и что-то осталось от мужика, если внимание обращают. Да и бабы, стоит появиться в магазине, всего исщиплят, взглядами обстреляют, погладить норовят. Сами пристают, в гости приглашают. Да только на хрен мне лишние мороки? Стоит просто в гости придти, назавтра вся деревня брехать будет, что вблизях был, мол, своими глазами все видели, что я, козел, уже половину баб перетрахал и скоро до старух доберусь. Вот такой негодяй и подлец! — крутит головой Яшка.

Он слишком хорошо знал деревенский люд и не верил никому.

— Ну почему Юлька не признает меня? Конечно, это Риткина проделка. Она вот так отомстила мне. Наказала на многие годы вперед. А эта зациклилась. И сколько еще ждать, пока Юлька забудет? Хотя вряд ли она забудет. Придется ждать, пока Натка закончит школу и вместе с нею уехать в город, там начинать жизнь заново, — вздыхает мужик, считая свою невезучесть роковой.

Он и сам не понял, как оказался на погосте. Мужики уже поставили оградку у могилы. Даже соорудили столик и скамейку. Теперь здесь был полный порядок.

— Рита! Я сделал все как положено. Одно плохо. Ты не прощаешь меня! Я все понимаю. Но хотя бы ради нашей дочери пощади меня. Невозможно жить в презрении. Оно убивает. Укажи мне хоть какой-то выход. Как мне жить дальше? Ведь я живой человек, а маюсь так, что ничему не рад. На меня чуть ли не говорят брысь. И я терплю все эти унижения и насмешки. Прости, Рита, но и мое терпение не бесконечно. Не будь столь жестокой. Либо дай жизнь, либо оборви ее к едрени матери. Ты слышишь меня, Ритуля?