Чужая боль

— Да куда тебе одной столько всего, завела бы какую-нибудь животину. И доход появился б, и в доме веселее. Все что-то кудахчет, домой зовет, ждет тебя, — советовали дорожницы. Так вот и взяла вначале десяток кур, потом пару поросят, там и корову привела в сарай, утеплив его и оштукатурив, как на работе.

— А что я с этим хозяйством делать буду, когда придется уезжать? — думала в растерянности. Она уже сдавала молоко и яйца. Ложилась спать в полночь. Совсем забыла о своих девчатах, с какими жила совсем недавно под одной крышей.

Не до них было. Юлька редко ходила в магазин. Старалась держаться незаметно. Но с нею нет-нет да и заговаривали бабы. Спрашивали, привыкла ли к деревне, с кем дружит, чем занимается вечерами. Отвечала как есть:

— Управляюсь по дому. А к ночи падаю с ног, как подкошенная. Времени не остается ни на минуту.

— Ты ж смотри, успей к Рождеству картоху перебрать, иначе вся срастется, потом не раздерешь, — советовали женщины.

— Хозяин ей нужен. Чтоб и подсказал вовремя и помог, — поглядывали на Юльку мужики. Та словно не слышала намеков.

А однажды, поздно вечером, в дом к Юльке постучали:

— Открой, не бойся. Это я, Панкратий, пришел к тебе посумерничать. Единой душой маешься. Вот и приплелся. Я не помешаю. Скажи, в чем нужда, подмогу.

Юлька как-то сразу поверила старому человеку. Накормила его. А потом вместе сели перебирать картошку.

— Чего это ко мне занесло? Иль дома дел нет, что по людям ходишь?

— Дел хватает. Как без них? Только нынче я не у дел. Невестка всем заправляет. Она хорошая хозяйка, ничего худого об ней не скажешь. Только и меня старого навовсе от делов откидывать нельзя. Помру от безделья. Не привык жить по-пански. А она одно твердит:

— Отдыхай, папаша!

— У меня от того отдыха кусок хлеба колом в горле становится. А она молодая, не понимает много. Вот и вздумал к тебе придтить. Авось, мои руки сгодятся.

Вместе они перебрали картошку, посолили ка-пусту. И все у них ладилось, словно много лет жили вместе.

Панкратий был не из любопытных. Не задавал лишние вопросы. Больше о себе, о своем прошлом рассказывал. Не докучал Юльке излишней болтовней. Случалось что-то дельное советовал. Подсказал, как капусту хранить до весны, как солить огурцы, чтоб хрустящими сохранились, как сделать хрен, чтоб он ко всякому блюду подошел.

Но самое главное навел порядок во дворе с дровами. Сложил их в поленницу, подмел двор, и сразу стало приятно и чисто. Хозяйская рука проявилась.

Вроде, незаметно почистил колодезь, вода в нем пошла чистая, звонкая. Там и забор выровнял, отремонтировал крыльцо, смазал петли на дверях. Все делал основательно, неторопливо, надолго.

— Дедунь, вы так делаете, будто я сто лет тут жить собираюсь. А мне, может, с месяц осталось. Увезут в город, и забуду все. Для кого стараемся? — смеялась Юлька.

— Человек предполагает, а Бог располагает Откуда знаешь, сколько проживешь в нашей деревне? Никто того не ведает. Вот, может, выйдешь замуж, родишь пару хлопчиков и забудешь свой город. Ну скажи, кто тебя там ждет? А тут семья держать будет, муж, дети.

— Опоздала я с семьей. Куда в мои годы выходить замуж, рожать? Кому я нужна? Вон какие девчата живут поодиночке. Им бы замуж!

— Никто свою судьбу конем не обскачет. Иная молодуха живет в вековухах. А другая и в серьезном возрасте мужика находит. Никто не угадает, что завтра ждет. Вон Степанида, какая пожилая, семейной стала. Нашелся ей человек. И живут друг дружке в радость. А рядом Динка мается. И собой пригожая, и образование при ней и все есть в доме, кроме хозяина. Никому не нужна девка. Сохнет, как цветок на клумбе. На нее не то пчела, навозная муха не садится. На гулянье придет, ее даже паршивый пастух обходит. Не то рядом встать, даже не остановится, бегом девку проскакивают.

— Может, не ее судьба? А вдруг появится какой-нибудь принц и возьмет замуж.

— Ой-ли, Юленька. Она уже сама в эти байки не верит. Все есть у ней, окромя девичьего счастья. А оно на дороге не валяется. Это счастье от самого Бога! Его заслужить и вымолить надобно.

— Только не мне!

— Отчего так-то кручинишься?

— Грехов много. Таких Бог не видит

— Никто того не ведает, кто мил Господу, а кто нет. Иная при красе и богатстве, гордостью болеет, царевича ждет. На простого мужика не глянет. А может, он лучше, а и царевичей на всех не хватит. Вот и останутся в вековухах наши Дуняшки да Марфушки. Под старость хватятся, ан не только царевичей, всех пастухов поразобра- ли. Вот и льют слезы, глупые, что в молодости слепыми жили. Да времечко уже не воротить. Ушло оно безвозвратно.

— Ты это к чему, Панкратий?

— А тебе советую не мечтать про звезды, надо на грешную землю смотреть, где обычные люди живут. Глядишь, оно все и наладится.

— Только не в моей жизни!

— Пошто так?

— Я из невезучих!

— Это ты кинь, голубка! Смотри вокруг чисто, да меньше реви. Всякую судьбу Господь знает и видит, и милостью не оставляет.

— Всех девок в город увезли, каждую при-строили. И только меня оставили, нигде не нужная, никому, разве не обидно?