Чужая. Часть 2. Мёртвый дом (СИ)

- Мало ли, чего мне хотелось… – протянула Меченая. – Я же говорю, они сами выбирают себе хозяина. Мне было позволено только перенести их в безопасное место, спрятать от человека, который использовал этот артефакт, чтобы творить зло. А надень я их – это было бы небезопасно как для меня, так и для всех остальных.

- Так значит, они – незлые? – чуть улыбаясь, спросила Берта. К ней вдруг начало возвращаться ровное глубокое дыхание. Сила, древняя, светлая и могучая, так и льнула к раскрытым ладоням. Легко и радостно вдруг стало Берте.

- Нет, их творил светлый маг. Не знаю, кем он был, но… Знаешь, «Творенье может пережить творца: творец уйдёт, природой побеждённый, однако образ, им запечатлённый, веками будет согревать сердца». Это сказал один маг – Микеланджело Буонаротти. Правда, речь шла о художниках – он и сам был великим художником. Но слова его, может быть, ещё важнее для…обыкновенных людей, мастерящих обыкновенные предметы. Сердце-то можно согреть только добрыми руками…

- И всё-таки, Элеонора, - ну вот опять – резко вздёрнутый подбородок и горячо-внимательный взгляд ярко-карих глаз, - зачем?

- Зачем привела тебя сюда? А вот Бурый тебе не рассказывал разве? Или ещё кто из наших? Тревога большая пошла нынче. Вроде и нет пока ничего. А всё же… Будто кинули в воду камень – и далеко, и всплеска не слышно, а круги-то по воде всё идут, идут… Вот и Рыжая ходит мрачная уж которую неделю – и всё по лесу, в Лондон редко трансгрессирует. Говорит, Аврорат совсем озверел, от патрулей проходу нет. Бурый сутками в чаще пропадает. Чего он там забыл, спрашивается? Эрику письмо пришло от родителей. Мать пишет, дядюшка его блудный заявился вдруг нежданно-негаданно… Недоброе что-то готовится, а что – не знаю. Знаю только, что, если начнётся какая-нибудь заваруха, на эту вещь много охотников найдётся. И надо, чтобы она в правильные руки попала.

- Это в мои, что ли?

Элка прищурилась.

- А кто знает… Я силу твоих ручек зимой видела… Но вообще-то я о Дамблдоре. Ты ведь с ним знакома?

Берта кивнула. Не больно-то приятное это было воспоминание.

- Недолго тебе здесь обретаться – Дара обычно правду говорит. Вернёшься в большой мир – а там…тоже…кто знает, как и что. А ты будешь знать. И если со мной что случится… Ты там скажешь про доспехи. О Дамблдоре много чего можно говорить, но он не дурак. И цели у него самые благие. Что до средств… Ну, все великие этим грешат. Если они не художники, конечно.

А Берта всё смотрела на доспехи.

- Какая же в них сила! И какая красота…

Элка улыбнулась.

Да, янтарь. Наш балтийский камень. Магии в нём не много, но хорош – глаз не отвести. Знаешь, я всё думаю, что мастер этот был из Прибалтики родом. Кто другой для украшения такого артефакта предпочёл бы алмазы…

А за неделю до знаменательной встречи на площади Гриммо, умер Энрике. Умер тихо, во сне. Просто остановилось сердце. Так бывает у душевнобольных, ей доктор объяснил.

Слёз не было, ничего такого. Лишь было обидно, что она обо всём узнала только спустя неделю, и его уже успели похоронить. А ей передали его вещи (до смешного мало, за девятнадцать лет жизни можно бы и больше накопить) и сообщили адрес кладбища. Оно находилось на другом конце города, и Берте, с её-то возможностями, пришлось бы добираться туда целый день. Поэтому она решила подождать Риву, которая и доставила её до Лондона, и попросить её, чтобы подбросила до кладбища.

…Часто мелькать в Лондоне, учитывая причины, по которым Берта его покинула, казалось ей просто неразумным. Того и гляди, наткнёшься на патруль! Судя по бесконечным жалобам Ривы, аврорские службы совсем с цепи сорвались, никакого житья от них не стало.

- Что-то у них там готовится, заварушка какая-то, точно тебе говорю! – возбуждённо сверкая своими удивительными разноцветными глазами, божилась Рива.

Берта навещала своего друга раз в две-три недели, стараясь особенно не светиться на улицах. Сама трансгрессировать Берта ещё не умела, приходилось пользоваться помощью Ривы. Впрочем, та никогда никому не отказывала.

С того дня, когда Берта стала оборотнем, минул почти целый год. Теперь стало гораздо легче: меньше болели, хотя ещё и выглядели свежими, раны; постепенно возвращались силы; даже начали восстанавливаться анимагические способности. Самая лёгкая для неё анимагическая форма – кошка – стала ей вполне удаваться только весной.

========== Глава 3. ==========

Загадочный дом №12 на площади Гриммо встретил Берту угрюмым молчанием, затхлой промозглой сыростью и запахом плесени. Едва придя в себя от удивления, когда после каких-то коротких манипуляций Люпина лишний неучтённый дом взбух между двумя соседними, Берта ощутила тревогу. Всё там было тревожным: сумрак тесной прихожей, старинная неухоженная обстановка, заколоченные двери, мерцающий свет газовых рожков в коридоре…и какое-то странное сопение доносящееся из-под ближайшей портьеры.

Никаких вопросов Берта не задавала. Слишком много неожиданного обрушилось на неё сегодня.

Люпин, словно почуяв её беспокойство, сжал её руку, которую не отпускал с момента их встречи.