Чужая. Часть 2. Мёртвый дом (СИ)

========== Глава 1. ==========

А мы пойдём с тобою погуляем по трамвайным рельсам,

Посидим на трубах у начала кольцевой дороги.

Нашим тёплым ветром будет чёрный дым с трубы завода,

Путеводною звездою будет жёлтая тарелка светофора…

Если нам удастся, мы до ночи не вернёмся в клетку.

Мы должны уметь за две секунды зарываться в землю,

Чтоб остаться там лежать, когда по нам поедут серые машины,

Увозя с собою тех, кто не умел и не хотел в грязи валяться.

Если мы успеем, то продолжим путь ползком по шпалам.

Ты увидишь небо, я увижу землю на твоих подошвах.

Надо будет сжечь в печи одежду, если мы вернёмся,

Если нас не встретят на пороге синие фуражки.

Если встретят – ты молчи, что мы гуляли по трамвайным рельсам.

(Это – верный признак преступления или шизофрении)…

…………………………………………………………………………………………………

Нас убьют за то, что мы гуляли по трамвайным рельсам.

(Янка Дягилева)

Начало лета 1995 года выдалось в Британии невероятно жарким. С мая месяца на Лондон рухнула огромная засуха: не выпало ни одного дождя, а солнце палило не по-весеннему жестоко. Уже к июню городские жители просто изнемогали от жары.

…Этим ранним утром площадь Гриммо была совершенно безлюдной. Так что некому было обратить внимание на человека, неторопливо вышедшего из пролёта между домом №11 и домом №13. Да, собственно, обращать внимание было особенно не на что. Этот случайный прохожий, пожалуй, смог бы остаться незамеченным даже в присутствии десятка свидетелей.

Начать надо бы с того, что эти самые свидетели, буде они оказались в этот час на площади Гриммо, вряд ли смогли бы толком что-то сообщить о его внешности. Мужчина, средних лет (ну, это что-то от тридцати…и старше). Рост? Ну, не коротышка, но и не больно-то высокий. Сложение? Поджарый, но не сказать, чтобы совсем доходяга. Волосы? Светлые…ах, нет, кажется, каштановые…или нет – русые…или… Глаза? Нет, не вспомнить. Лицо? Да обыкновенное лицо…ну, малахольное чуток…но, как говорится, без особых примет. Во что одет был? Да обычно одет…как все.

Да, Большой Город просто создан для подобных субъектов.

…Тем временем неприметный господин – хотя «господином» обладателя штопанных брюк и ношеной рубашки можно назвать с большим трудом – остановился, праздно оглядываясь по сторонам. Судя по всему, этому подозрительному субъекту, в отличие от остальных лондонцев, в столь ранний час спешить было решительно некуда.

Итак, непонятный человек прищурился на яркое солнце, скользнул равнодушным взглядом по обшарпанным стенам домов. Потом, видимо, заинтересовавшись ближайшим окурком, глянул себе под ноги – да и вовсе зажмурился. Камни мостовой ощерились битым стеклом.

Вытерев ладонью заслезившиеся глаза, мужчина двинулся к центру площади. Вдруг словно что-то заставило его остановиться. Да не просто остановиться, а прямо-таки застыть на одном месте, прилипнув неподвижным взглядом к неработающему фонтану посреди площади.

И чем же эта оббитая каменная чаша – пожалуй, ровесница самой площади Гриммо – с сидящей в ней упитанной каменной русалкой могла привлечь к себе столь пристальное внимание? Даже воды, которая в этот жаркий день пришлась бы весьма кстати, там не было.

…Тихой и пустынной стояла сейчас старая площадь – будто задремала. Всё замерло. Ни один листок не шевелился на редких полузасохших деревьях. В безветренном жарком пыльном мареве тянуло только в сон – но странный человек выглядел крайне напряжённым и сосредоточенным.

На краю фонтана, почти не видная на серых камнях, сидела тощая бездомная кошка и меланхолично покачивала свисающим вниз облезлым хвостом. Вот за ней-то и следил так пристально этот мужчина – будто охотник, подстерегающий ценную добычу. Чем уж этот тщедушный зверёк так привлёк его внимание, одному Богу известно, но следующие действия мужчины стали уж совсем непонятными. Медленным, плавным движением он достал из узкого чехла, присобаченного сбоку к поясу брюк, какую-то длинную, хрупкую на вид, деревянную вещицу. Коротко взмахнул ею – по точности и изяществу взмаха можно было понять, что дело это для него привычное – и произнёс только одно короткое странное слово: «Акцио!»

То, что произошло после этих нехитрых действий, окончательно перестало укладываться в рамки магловского представления о мире. Бедная серая кошка была аккуратно снята с каменного парапета (несмотря на протестующее мяуканье и попытку зацепиться коготками за камень) и, будто конфетный фантик, подхваченный порывом ветра, перенеслась по воздуху прямо в руки своего преследователя. Тот, довольно нелюбезно ухватив кошку за шкирку, быстро и настороженно огляделся по сторонам и, прижимая свою добычу к груди, скорыми шагами, почти бегом, скрылся в подворотне между домами №13 и №14.

- Руки убери от меня! – Берта Лихт, толком не оправившись после принудительной трансформации, продолжала шипеть, как кошка. – Пусти меня, сказала!