Чужая дочь

Помощь человека, которому можно довериться во всем!

На счастье, такой человек у Говорова был.

…Всю ночь Михаил Иванович писал это письмо.

– Егорыч, – сказал, выйдя рано утром к приехавшей за ним машине, – сегодня надо в тюрьму передачу отнести. Только именно отнести – пешком. Не надо, чтобы эта машина там мелькала… А потом сразу собирайся: в Москву поедешь. Вот это письмо надо Рокоссовскому передать.

С этими словами подал Егорычу тяжелый запечатанный конверт.

– Самому маршалу? – недоверчиво спросил Егорыч.

– Считай это боевым заданием, Егорыч, – сказал Говоров. – Как на фронте.

Егорыч, стоявший перед ним в толстом свитере, безрукавке и потрепанной ушанке, попытался прищелкнуть подшитыми пятками валенок, вскинул руку к шапке:

– Есть…

Но вид у него был все-таки ошарашенный.

Говоров, впрочем, не давал времени прийти в себя:

– Передашь через адъюнтов или через охрану. А лучше – лично Константину Константиновичу.

– Понял…

– Письмо очень важное, – настойчиво сказал Говоров, – поэтому тебя прошу. Я бы и сам поехал, да не могу: весь как на ладони!

– Да не волнуйся, Михаил Иванович, – успокоил Егорыч, беря конверт. – Сделаем. Как полагается!

Говоров подал ему руку:

– Рассчитываю на тебя, Егорыч.

– Ага, – сказал водитель. – Понял.

Прошло два или три дня после его отъезда в Москву. Вестей не было. Конечно, вряд ли Егорычу удалось бы добраться до маршала так быстро, Говоров упрашивал себя не дергаться, но не дергаться тут было невозможно. Шульгин в тюрьме… Не угодил ли туда и Егорыч?! Ну а потом настанет и его, Говорова, час.

Но произошло нечто странное.

Как-то раз утром, войдя в свой кабинет, Михаил Иванович увидел на столе листок. Чистый листок.

Хотя нет… На обороте его было написано печатными буквами: «ТРУХМАНОВ».

– Руфина Степановна, – выглянул Говоров в приемную, – ко мне в кабинет заходил кто-нибудь?

Верная секретарша озадаченно покачала головой:

– Нет. Я вчера после вас уходила и сегодня пришла раньше всех. Разве что уборщица… А что, собственно, случилось?

– Нет, нет, ничего.

Говоров закрыл дверь.

Разве что уборщица…

Все может быть. Но это неважно. Самое важное – вот этот листок с надписью печатными буквами: «ТРУХМАНОВ».

И Говоров отлично понимал, что это значит…

Он еще не успел узнать фамилии всех сотрудников, однако Руфина, даром что пришла в горком даже чуть позже своего начальника, не подвела и сообщила, что Трухманов – это инструктор орготдела.

Говоров потребовал его личное дело, а потом вызвал и самого.

Вошел низенький, благообразный, лысоватый человек с блеклыми глазами.

– Товарищ Говоров, я очень рад, что именно вы назначены на этот ответственный пост! – произнес Трухманов, глядя на Михаила Ивановича с таким уважением, что тот чуть не заплакал от умиления.

Говоров вдруг вспомнил старинное слово – «пиетет». И еще такое выражение было в те времена: «есть начальство глазами». Вот именно это и наблюдалось сейчас со стороны товарища Трухманова. А впрочем, он не просто ел – он жрал глазами Говорова! Вприкуску с большим пиететом.

Потом Трухманов сунулся к новому начальству с протянутой рукой.

Говоров глянул вприщур, вышел из-за стола.

Руки не подал.

Трухманов оказался смекалист:

– Понял, нарушил субординацию, извините…

Торопливо убрал руку.

Говоров обошел вокруг него, будто вокруг новогодней елки, разглядывая так пристально, что Трухманов начал обеспокоенно переминаться с ноги на ногу. И когда он уже начал покрываться испариной от столь неотвязного внимания руководства, Говоров внезапно спросил:

– С органами давно сотрудничаете?

– О чем вы, товарищ первый секретарь? – старательно удивился Трухманов.

– Бдительность! – хлопнул его по плечу Говоров.

Вторая рука его была опущена и стиснута в кулак. Не для того, чтобы ударить Трухманова, – наоборот, чтобы сдержать это неистовое желание. В этом кулаке Говоров самого себя сжимал.

– Бдительность и еще раз бдительность! – провозгласил он. – Так, товарищ Трухманов? – Покивал поощряюще: – Я знаю, что именно вы раскрыли глаза товарищам из органов на Шульгина!

Трухманов распрямил сутулую спину:

– Это был мой гражданский долг!

– Разумеется! – кивнул Говоров.

– Можете рассчитывать на меня! – доверительно сообщил Трухманов.

– Спасибо, – задушевно сказал Говоров. – Я учту. Идите!

Трухманов простился и вышел.

Наконец-то Говоров смог перевести дух и разжать кулак.

Еще раз перелистал дело Трухманова.

Так… А вот и адресок его…

Трухманов жил в кирпичном двухэтажном доме на четыре семьи неподалеку от центра, на тихой боковой улочке. Во дворе, впрочем, тихо не было: на первом этаже гулеванила веселая компания, да так, что стекла запотели! Из распахнутых форточек неслось развеселое пение.

Ишь, разошлись! А ведь уже давно за полночь!

Говоров обошел дом, присматриваясь к окнам и пытаясь определить, где находится квартира Трухманова. Да ведь это у него гулянка!

Что ж это так бурно обмывает инструктор горкома? Благодарность МГБ за донос на Шульгина? Проставился на тридцать сребреников?

Говоров его спросит. Обо всем спросит…