Чужая дуэль

Сколько я занимался самолечением, в памяти не сохранилось. Однако, судя по мутным глазам неподалеку привалившегося к стене Селиверстова, дрожащими пальцами щупающим припорошенную золой, словно вмиг поседевшую голову, надолго этот процесс не затянулся. Полыхающая в обожженном предплечье боль потихоньку отступила, сменившись горячими толчками крови, и я смог облегченно перевести дух.

Теперь мне никак не удавалось избавиться от одной навязчивой мысли, что единственная пуля сказочным образом изменила исход, казалось, уже вчистую проигранного сражения. Нащупав валявшийся рядом «Гассель», я тщательно вытер его о полу пальто от налипшего жирного пепла и, откинув барабан, долго таращился на черную прореху стреляной гильзы, выбитым зубом смотрящейся в компании снаряженных матово отблескивающими патронами камор.

В реальность меня вернул хрип околоточного, едва ворочавшего непослушным языком:

— Это уже преисподняя?..

Не удержавшись от нервного смешка, я поспешил его успокоить:

— Не угадал, Петр Аполлонович. Глубже подземелья провалиться, как ни старались, так и не удалось.

— Да ну, — отмахнулся Селиверстов. — Брешешь, поди!.. А как же черти, крылатый демон и дьявольское пламя?.. До них же, как до тебя было рукой подать… Или, скажешь, привиделось?..

Тяжело, с невольным стоном поднявшись, я протянул раскрытую ладонь Селиверстову.

— Привиделось, не привиделось, какая уж разница? Все, нет их, сгинули! Хватит рассиживаться. Пошли Брагина искать, да выбираться отсюда. А то, боюсь, еще одной такой встречи я точно не переживу.

Оказавшийся с моей помощью на ногах околоточный, молча ткнул пальцем за спину. Обернувшись, я увидел поразительную картину. Наш третий товарищ, стоя на коленях, грязными пальцами левой руки размазывал по лицу слезы, а правой плотно прижимал к себе трясущегося крупной дрожью, по-щенячьи беззащитно скулящего добермана, непонятно как сумевшего выжить в совсем еще недавно творящемся здесь аду.

— Ну, вот и, слава Богу, без потерь обошлось, — удовлетворенно вздохнул я, и проглотив горький ком в горле, потянув околоточного за рукав. — Давай-ка, Петя, пока суд да дело, глянем, кого все же мне все-таки подстрелить удалось?

Хрустя подошвами по известковому крошеву и спотыкаясь о крупные обломки сталактитов, мы выбрались на выпуклость площадки. Огромная пещера уже начала гасить последствия вмешательства в естественный ход бытия, и температура окружающего воздуха приблизилась к обычной, около пятнадцати градусов выше нуля. Разве что все еще было непривычно сухо.

Рядом с последней устоявшей треногой, с еще слабо чадившим в закопченной чаше, уже почти не дававшим света бледно-голубым огнем, раскинулось неподвижное тело. Подслеповато щурясь, околоточный покопался в карманах, вытащил фонарь и направил яркий луч на закутанный в плотный плащ труп. Наклонившись, я откинул низко надвинутый капюшон и невольно отшатнулся, услышав, как за спиной огорошено сглотнул Селиверстов.

Выпученными в предсмертной агонии бельмами глаз с нечеловечески щелевидными зрачками в пустоту таращился зеленокожий бородавчатый монстр. Меж его клочковатыми бровями зияла неровная дыра, из которой по обеим сторонам крючковатого, с неприглядно вывернутыми ноздрями носа, сбегали две тонкие струйки грязно-бурой, мало походящей на нормальную кровь, жидкости.

— Как… это… понимать? — нервно икая после каждого слова, подал голос околоточный. — Что же это такое?

— Ну, пожалуй, все же не «что», а «кто», — уточнил я, почесывая в затылке. — Сдается мне, дорогой друг, перед нами подлинный лик Марии Александровны Прохоровой… И назвать его прекрасным не поворачивается язык.

Угадав невысказанное желание Селиверстова я прикрыл тошнотворное страшилище капюшоном и огляделся по сторонам.

— А второго-то упыря, Петр Аполлонович, не видать. Получается, под общий шумок улизнул не по годам шустрый старикан. И пока он не вернулся с подмогой, надо бы нам убираться отсюда подобру-поздорову. — Окинув останки долгим взглядом, я озабочено прищурился на околоточного и подошедшего к нему сзади Брагина. — Полагаю, господа хорошие, не в наших интересах посвящать их высокопревосходительство в подробности гибели его дочери. Не стоит понапрасну рвать ему сердце. Пускай, как можно дольше пребывает в блаженном неведении. И нам это будет для здоровья полезней, так как вряд кто-либо в здравом уме и трезвой памяти поверит рассказу о случившемся. Поэтому, давайте сразу договоримся крепко-накрепко держать язык за зубами.

Не услышав возражений, я развернулся с твердым намерением как можно быстрее отправиться в обратный путь, и даже успел шагнуть по направлению к выходу из пещеры, как вдруг вздыбившаяся земля предательски вывернулась из-под ног, а в глазах померк и без того тусклый свет.