Чужая игра

Не знаю, видел он мое лицо в темноте или нет, но я улыбнулся.

Оказывается, у тебя, кореец, нервишки шалят. Нехорошо… Мастер тхеквондо должен быть покрепче.

— Я уже сказал: не знаю и не горю желанием знать, — отрезал Чон. — Приказать я не могу — не тот случай.

— Никаких проблем — куда вы, туда и я.

— Хорошо. Только смотри: в случае чего первая пуля — твоя. Я разнесу тебе башку. Мне ведь терять нечего.

«Бравада…» — подумалось мне.

Но я опять придержал язык.

Тебе, драгоценный мой, есть что терять, кроме жизни, подумал я. Так просто не лезут на рожон, когда на счете лежит кругленькая сумма и пакет акций под подушкой.

Вопрос заключался в другом: что ты замыслил на самом деле? И не прояснить его я не имел права…

Мы бросили ружья, как ненужный хлам.

Правда, у Чона еще остался пистолет, а у меня — нож.

Но это — официально.

На самом деле я приготовился к любым неожиданностям более тщательно.

Кроме ножа, рукоять которого я переделал в пружинный метатель отравленных иголок, у меня был набор сюрикэнов и нагэ-тэппо; это современные гранаты из арсенала ниндзя, начиненные мизерным количеством пластиковой взрывчатки, порошком магния, серой и древесным углем.

Взрыв нагэ-тэппо сначала слепит противника магниевой вспышкой. А затем дым от горящей серы и облако угольной пыли на некоторое время скрывают последующие действия ниндзя.

Он может в этот момент убежать, спрятаться. Или внезапно напасть на обескураженного и ослепленного врага. Что чаще всего и бывает…

На первый заслон мы наткнулись, когда подползли к бакам или цистернам метра по два — два с половиной в диаметре.

Они лежали на опорах двумя рядами. Наверное, в емкостях хранились какие-то масла, судя по луже возле одной из них.

Наконец я увидел корейца в действии. Да, он и впрямь оказался незаурядным мастером боевых искусств.

Чон едва не столкнулся с двумя здоровенными парнями, менявшими позицию. Они увидели его уже в тот момент, когда кореец буквально взлетел в воздух с корточек.

Похоже, парни знали толк в самозащите, потому что попытались сблокировать его удары.

Но выпрыгнувший на высоту человеческого роста Чон прокрутил в воздухе пируэт и нанес два планирующих удара обеими ногами почти одновременно.

Это был очень сложный, однако эффективный прием, сочетающий внезапность и сокрушительность.

Получив каждый по удару стопой в челюсть, парни рухнули как подкошенные, будто их лягнул жеребец.

Кореец не стал их добивать, хотя это и было второй фазой приема. Впрочем, они отрубились по крайней мере минут на десять.

Второй раз пришлось действовать мне…

Мы с Чоном немного разошлись, чтобы обеспечить себе оперативный простор.

Он забирал в сторону дома охраны, взяв курс на левую сторону тягача. А я должен был обойти рефрижератор справа.

Тем временем перестрелка несколько поутихла. Редкие щелчки выстрелов раздавались то там, то сям. Притом били наобум — почти все пули уходили в небо.

Наверное, происходила перегруппировка сил и с той и с другой стороны. А огонь вели только для отвлечения внимания.

Мы решили воспользоваться временным затишьем, чтобы выполнить задуманное как можно быстрее. Нам помогала и погода — подул сильный ветер, и снеговые вихри пустились между складами в пляс, ухудшая видимость. Это было нам на руку.

Я их заметил слишком поздно.

Видимо, Чон принял небольшие холмики за снежные наметы. И только едва заметные облачка пара, поднимавшиеся над этими «наметами», подсказывали, что там притаились люди в белых маскхалатах.

Наверное, в городских условиях кореец утратил шестое чувство, позволяющее определять присутствие притаившегося врага задолго до того, как увидишь или услышишь его.

Окликать Чона было поздно и небезопасно.

Он полз прямо им в руки, а они почему-то не стреляли, но и не подавали никаких знаков. Похоже, не могли определить — свой это или чужой.

Плюнув на маскировку, я подхватился на ноги и «фирменным» бегом ниндзя — казалось, что человек не бежит, а летит над землей, быстро-быстро перебирая ногами, но не отталкиваясь, бросился на выручку корейцу.

Когда я добежал, его уже оседлали и, выкручивая руки, месили кулаками, словно тесто, хотя в основном без толку.

Чон вертелся как юла, блокировал удары и постепенно искал надежную точку опоры, чтобы разом стряхнуть нападавших, а затем и расправиться с ними.

Противников было трое, и в пылу борьбы они меня не услышали.

Я не стал их убивать — на кой это мне? — лишь усыпил: одного пинком ноги в висок с ходу, а остальных двух короткими рубящими ударами в область сонной артерии.

Они свалились на землю и лежали, даже не трепыхаясь; это всегда так бывает, когда усыпляешь таким способом.

— Ты где должен быть?! — вместо «спасибо», прошипел разъяренной змеей кореец. — Какого хрена приперся?!

— Так ведь вас уже дожимали…

— Это мои заботы! Еще немного — и я бы вырвался.

— Откуда я знал?

Мне ничего не оставалось, как изобразить тупое недоумение.

— Лады… Все хорошо… — буркнул, отряхивая снег, кореец.

Это прозвучало как благодарность.

— Ты их… грохнул? — Он посмотрел на меня исподлобья.

— Не знаю. Скорее всего, нет. Добить? — спросил я не без задней мысли.