Чужая игра

Пусть думает так и впредь, рассудила Анна. А мне ей надо устроиться в какое-нибудь тихое неприметное место, подальше от посторонних глаз. А там видно будет. Но это оказалось не так-то просто, как думала Анна. Она ничего не умела, кроме профессии актера, и сейчас решительно не представляла, где могла бы найти себе применение. Анна просмотрела кучу объявлений о рабочих вакансиях и поняла, что кроме уборщицы ей, пожалуй, ничего не светит. Это как раз та работа, где не требуется никакой квалификации. На ней Анна и остановила свой выбор. Подыскала себе одно скромное заведение, что-то типа пельменно-блиннной в рабочем районе на окраине города и отправилась туда с утра пораньше.

Переступив порог этой блинной, Анна первым делом наткнулась на уборщицу. Та старательно протирала тряпкой обеденные столы. Пол в зале был уже чистый и блестел влажными свежевымытыми разводами.

Анна расстроилась. Похоже, место уборщицы здесь уже занята, с огорчением подумала она и обратилась к ней с вопросом:

— Где можно найти хозяина?

Уборщица подозрительно посмотрела на незнакомку, вытерла о синий застиранный халат влажные ладони и, не говоря ни слова, молча махнула рукой вглубь коридора.

Анна устремилась в указанном направлении и вскоре оказалась перед дверью с табличкой Кидяев Ю.А.

Хозяин встретил Анну доброжелательно. Окинул посетительницу внимательным изучающим взглядом и, выслушав ее просьбу, предложил место посудомойки на кухне. Других вакансий у них уже не было. Анна обрадовалась. Она подумала, что мыть посуду это, наверное, даже лучше, чем мыть полы, согнувшись в три погибели. Зарплата, как и ожидала Анна, оказалась небольшая, но выплачивали ее частями, в конце каждой недели. Плюс одноразовый бесплатный обед, как сотруднице заведения. Это Анну вполне устраивало. С голоду уж точно не умрет. Утром она пьет чай, обед бесплатный, остается только ужин. Получается существенная экономия, быстро прикинула Анна в уме предстоящие траты на питание и повеселела.

Решив вопрос с трудоустройством, она отправилась подыскивать себе жилье где-нибудь рядышком с местом работы, чтобы не тратиться еще и на дорогу. Судьба оказалась благосклонной к ней и на этот раз. Анна заговорила с одной из бабулек, сидящих весь день на лавочке возле подъезда, и спросила ее, не сдает ли кто в их доме комнату. Бабулька вплеснула пухленькими маленькими ладошками и расплылась в улыбке.

— Ой, девонька, видно сам Господь тебя ко мне послал. Я как раз и сдаю. Только не комнату, а угол.

— Угол? — Анна задумалась. Она как-то не подумала о том, что можно снять вместо комнаты еще и угол. Еще экономия.

Бабулька расценила замешательство Анны за нежелание тесниться в углу и принялась расхваливать свое предложение.

— Ты не сомневайся. У меня комната большая. Двадцать метров. Я ширмочку поставлю — и будешь одна, как королева. Сколько хочешь метров, столько я тебе и отгорожу. Соглашайся! Лучше ты тут ничего не найдешь.

Анна кивнула головой. Конечно, она была согласна. На такое крупное везение Анна даже не рассчитывала.

4

Прошел год, с тех пор, как Анна устроилась работать посудомойкой. Все это время ей казалось, что она не живет, а спит и видит дурной сон: длинный, как железнодорожный состав, тяжелый, как гири, и навязчивый, подобно галлюцинациям и от которого никак не может очнуться. Ей не верилось, что все это правда и что все это происходит с ней наяву.

Никогда еще Анна не жила так беспросветно и так тяжело. Она очень уставала на работе. Труд посудомойки оказался не таким уж и легким. Посудомоечной машины у них в заведении не было, хозяин решил сэкономить на агрегате. За день Анне приходилось перемывать горы посуды. К концу смены спину ломило так, как будто она разгрузила целый вагон с цементом. Но это еще было пол беды. От физической усталости Анна научилась спасаться. Горячий душ и ночной сон возвращали ей утраченные за прошедший день силы.

Но вот к чему Анна никак не могла привыкнуть, так это к атмосфере, которая царила в ее новом рабочем коллективе. Грузчики, уборщицы, коренщицы, помогающие повару готовить еду, шоферы, привозящие продукты, — таков основной контингент лиц, с которым теперь общалась Анна. Мир этих людей был прост и безыскусен, как линейка. Он состоял из разговоров, в основном на бытовые темы; примитивных желаний, основу которых составляли еда, секс, деньги; незатейливых и сильных эмоций, которые они выплескивали по поводу и без повода: чаще всего в виде ненормативной лексики. Анну от такой непосредственности сильно коробило. Каждый раз она вся съеживалась, когда слышала очередное высказывание из этой области. Ей, привыкшей к утонченно- изысканной атмосфере театра, грубые фразы резали слух, и она старалась свести общение с этими людьми к минимуму, прослыв в коллективе за белую ворону. Ее явно недолюбливали, за то, что она не такая, как все, но открыто пока никто против нее не выступал.