Чужая игра для сиротки. Книга2

Смех короля вытаскивает меня из неприятных размышлений о том, что пару минут назад я стала свидетельницей воркования влюбленных голубков. Интересно, они бы прямо так приступили к «будущим наследникам», если бы я не спугнула эту… сарайную романтику?!

— Ваше Величество, — пытаюсь изобразить реверанс, но Эвин застал меня врасплох, и я путаюсь буквально в паре движений.

К счастью, он придерживает меня под локоть и успевает остановить до моего позорного провала.

— Матильда, помните, что я говорил вам об этикете, когда мы… наедине? — Он подается вперед, и его голубой взгляд словно пытается прочесть мои мыли. — Наедине со мной вы можете смело забыть об этикете и найти для своей хорошенькой головки более интересное занятие. Например, развлечь меня интересной беседой.

— Боюсь, моя жизнь была слишком однообразной, чтобы эти истории не заставили Ваше Величество зевать. Я бы никогда себе этого не простила.

Эвин прищелкивает языком и отмахивается, когда конюший дает ему повод.

Вместо это легко берет меня за талию и усаживает в дамское седло.

От воспоминаний, чем в прошлый раз закончилась верховая прогулка, кружится голова и пересыхает во рту. И, кажется, Эвин все это с легкостью читает у меня на лице, потому что берет повод моей лошади и не спеша выводит ее по дорожке в сторону сада.

— Матильда, клянусь, я не дам вам упасть, — обещает король, и я ловлю себя на мысли, что жизнь ужасно несправедлива, ведь я могла бы полюбить… его.

И тогда, при определенном стечении обстоятельств и моей аккуратности, мы могли бы быть счастливы и править Артанией, как пишут в старинных сказках, долго и счастливо.

Слово за слово, у нас все-таки завязывается беседа.

Я пытаюсь говорить о книгах, чтобы не сболтнуть лишнего, а потом, когда Эвин вспоминает свои военные приключения, слушаю буквально открыв рот. В беседке в саду накрыт маленький стол, и наша прогулка плавно перетекает в посиделки за фруктами и легким вином. Но с непривычки у меня все равно немного кружится голова, и когда приходит время возвращаться во дворец, Эвин посмеивается над моей неуверенной походкой.

— Полагаю, — он снова так близко, что я чувствую исходящее от него тепло и силу, — в седло вам уже нельзя. Так что…

Я едва ли успеваю пискнуть, когда он легко берет меня на руки, прижимает к себе и мягким, обволакивающим голосом говорит:

— Вы ничего не весите, Матильда. Я готов нети вас на руках до самого замка.

— Не могу позволить Вашему Величеству тратить на это силы, — немного заплетающимся языком, посмеиваюсь я.

— Мне хочется верить, что у моей невесты будет много поводов красть меня у государственных дел.

В свете закатного солнца его белоснежные волосы наполняются алыми бликами, и даже кажется, что вокруг его головы сверкает почти геройский нимб.

— Матильда… — Эвин перестает улыбаться и его взгляд наполняется тягучей негой. — Должен ли я говорить, что чертовски устал считать дни до своего законного права обладать вами, как своей женщиной и женой?

А почему бы, собственно, и нет?

Он прекрасен, как бог! В тот день, когда они с герцогом, прикинувшись простыми гвардейцами, напросились к нам на телегу, именно Эвин, а не Нокс, понравился мне больше! И если бы меня тогда спросили, кого бы я выбрала в мужья, то мой ответ был бы очевиден.

У Эвина нет никакой другой «самой красивой женщины», потому что я — его невеста.

Он сильно и уверенно правит целой страной, значит, будет надежным мужем мне, и прекрасным отцом нашим будущим детям.

И он, кажется, действительно сильно увлечен мной.

Раз уж я все равно должна стать королевой, то, может быть…

Голос Орви, предлагающий побег, воскресает в голове как нельзя «вовремя».

Кого я обманываю? Ну какая из меня королева, да еще и с Тьмой, которая живет своей собственной жизнью и которую я совершенно не умею контролировать?

— Я обидел вас своей грубостью? — озадаченно интересуется Эвин, приняв мое изменившееся выражение лица на свой счет. — Клянусь честью, Матильда, я никогда не был груб с женщинами, но одно ваше присутствие совершенно лишает меня мозгов.

Я энергично мотаю головой и чтобы хоть как-то сгладить неловкость, позволяю себе неловко обнять его шею руками. Ни один мужчина никогда не носил меня на руках так долго и с таким видом, будто поймал сказочную русалку. А Нокс… он же просто нянчился со своей неразменной «шахматной фигурой».

Больше не буду думать о нем.

Никогда.

Пусть радуется, что в его руках целая настоящая герцогиня Рашбур!

И я даже мысленно соглашаюсь поужинать с королем, но, как обычно, стоит нам появится около замка, как навстречу Эвину тут же выбегает взволнованный гвардеец и передает завернутое в тубу послание. Снова с той самой черной печатью. Эвин хмурится и с трагическим выражением лица просит прощения за то, что вынужден меня покинуть из-за неотложных дел.

— Это превращается в поганую привычку, — ворчит себе под нос.