Чужая игра для Сиротки

А другие мои мысли были лишь иллюзией затуманенного разума.

— Я в порядке, Ваше Величество, — с благодарностью принимаю его галантно подставленный локоть.

Мы поторапливаемся выйти из мастерской в коридор, где уже суетятся, кажется, все обитатели замка. Основная часть таолпится около лестницы, опустив вниз головы. Появление короля заставляет их расступится, и когда мы подходит к освободившемуся месту, я тоже опускаю голову вниз.

— Плачущий… — шепчу себе под нос, чувствую невообразимый приступ тошноты, который тут же окатывает меня ледяной волной ужаса.

Даже отсюда, с третьего этажа, хорошо видна распластанная на полу фигура девушки, вокруг которой стремительно расползается красное пятно.

У нее темные волосы и ярко-синие глаза, а на бледном мертвом лице застыло выражение… удивления?

Это — леди Риванна.

Та самая, чье разоблачение должно было отвести от меня подозрение в попытке покушения на Фаворитку.

Глава пятьдесят седьмая

Герцог

Проклятье!

Я хожу вокруг каменного стола, на котором лежит дохлая графиня Риванна, в который раз пытаясь высмотреть хоть что-то на ее обожженных ладонях.

Монахиня и пара лекарей суетятся поблизости, четко выполняя мои указания.

Тело Риванны осмотрели с ног до головы, подтверждая мою догадку — она вся в каких-то странных фиолетово-оранжевых пятнах, которые похожи на ожоги. Такие же следы даже сейчас, после ее смерти, проступают вокруг губ и около носа, безжалостно разъедая кожу.

Я могу сломать глаза, пытаясь отыскать на кончиках ее пальцев свидетельства использования Виканто, но это все равно не даст результат — через пару минут от ее конечностей попросту ничего не останется. Что-то словно пожирает ее изнутри, оставляя вместо тела лишь уродливые островки слизи. Очень зловонной слизи. От одного только запаха жжет глаза.

— Это какая-то неведомая хворь. — Старая монахиня осеняет себя защитным знаком. — Сколько лет живу — впервые вижу.

Готов поспорить на все свои регалии, что это никакая не болезнь, не проказа или что-то в этом роде.

У «болезни», сгубившей графиню, есть конкретное название — убийство.

Отягощенное полным сокрытием следов и улик.

А это значит, что у нее был сообщник. Очень умный и хитрый сообщник, который только прикидывался второй скрипкой, а на самом деле просто дергал за ниточки, заставив дуру сделать то, что ему нужно, чтобы потом избавиться от нее, как от единственного свидетеля.

И это слишком похоже на уловки дохлого герцога, чтобы не видеть очевидного.

Герцогиня Лу’На очень может быть тем самым «кукловодом».

Более чем может.

Я непроизвольно сжимаю кулаки, пытаясь сохранить в ладонях… что?

Воспоминания о теплоте и нежности кожи, к которой прикасался?

Или возмездие, которое поклялся совершить к той, кто улыбалась, глядя, как надо мной издеваются, словно над беззубой дворнягой?

Нужно как-то заставить свою голову снова соединить их вместе: бессердечную дочку предателя и испуганную девчонку с содранными коленками в россыпи веснушек.

Это — одна и та же женщина, одна и та же личина. Даже если она настолько ювелирно маскируется, что даже мне приходится постоянно себя одергивать.

Там, в телеге, сидела миловидная чистая душой монашенка.

А герцогиня Лу’На — лишь бледное ее отражение.

Мои внутренние демоны делают стойку на ту, другую, которая доставила мне пару приятных мыслей перед сном и пару раз на рассвете.

Кстати, может быть, стоит разузнать, как поживает милая скромница?

Эта мысль не успевает толком оформится, потому что в подвал, куда перенесли тело Риванны, спускается леди Блор.

Она сразу делает круг почета вокруг каменного стола.

Потом достаёт из бархатного мешочка очки на тонкой проволоке, тщательно водружает их на нос, и снова осматривает то, что уже вряд ли можно назвать оформленным телом. Вонь такая, что даже я прикрываю нос краем рукава, хоть во время военных походов я видел кучу гнойных ран, и даже пару раз собственными руками отпиливал уже распухшие от гнили конечности.

Но Первого алхимика Артании этот «аромат» как будто вообще не беспокоит — она медленно и степенно кружит над всем этим, как навозная муха.

— Полагаю, это nigrum salus, — наконец, говорит леди Блор, и тычет пальцем во что-то на теле. Что там — с моего места не видно, так что приходится подойти ближе. На том месте, где от руки осталась едва ли хоть половина, видны те самые фиолетово-оранжевые пятна, только теперь они каменеют в некое подобие почти прозрачных кристальных наростов. — Соль смерти. Крайне опасная вещь.

— Это видно, — морщу нос, снова делая шаг назад. — Леди Блор, полагаю, Его Величество будет крайне вам признателен, если вы сможете дать всю необходимую информацию по тому, как эта дрянь попала в тело девушки. Вы получите все необходимые ресурсы.

Леди алхимик отрицательно мотает головой, и сама предлагает выйти на свежий воздух.

Я более чем согласен, и когда мы выходим, делаю очевидно громкий вздох.