Чужая корона

Спал я очень крепко. Меня разбудили только к полудню и сказали, что сам пан кошевой воевода зовет меня к себе поговорить. Ахрем помог мне привести себя в порядок, и мы отправились до пана кошевого.

Пан кошевой, как я уже упоминал, обладает очень большой силой. Такой же у него и аппетит: в тот день за обедом он съел двух здоровенных осетров и едва ли не полведра морской капусты. Нас же с Ахремом он велел накормить горячей наваристой ухой, за что я ему, по причине своего тогдашнего состояния, был весьма благодарен. Тогда же, за обеденным столом, пан Солопии показывал мне, как он рвет на клочья двойные златоградские дукаты.

А разговор у нас был такой. Вначале пан Солопий интересовался делами моего отца. Я ему подробно обо всем рассказывал. Пан Солопий слушал меня с большим вниманием, то и дело удовлетворенно восклицал: «О, Сымон знатный вояка!» — и гордо поглядывал на своих старшин. Старшины согласно кивали чубами.

Однако в конце моего рассказа кошевой вдруг насмешливо хмыкнул и сказал, что мой отец зря уходил из Селитьбы, потому что здесь он добыл бы себе куда больше славы и больше почета. Я промолчал, но по моему виду было понятно, что я с этим резко не согласен. Тогда пан Солопий сказал:

— А чего! Разве у него столько народу, сколько у меня? Или его больше боятся?

Я ничего на это не ответил. Пану Солопию это понравилось, он похлопал меня по плечу и сказал:

— Ничего, пан Юрий, не горюй. Что нам теперь тот старый Сымон? Нам теперь пан Юрий люб. Говори, чего ты хочешь?!

Но я опять молчал. А что мне было говорить после вчерашнего веселья?! Тогда сказал сам пан Солопий:

— Э, знаю я! Знаю! Говорили мне мои паны, что ты хочешь прикупить себе добрый корабль. Это так?

Я сдержанно кивнул. Тогда пан Солопий посмотрел на своего писаря, ненавистного мне пана Грицька, который вчера вечером не постеснялся явиться к нам на пир, и повторил:

— Говорили паны, говорили! Вот я и присмотрел тебе один такой корабль. И стоит он очень недорого.

Тут он опять посмотрел на Грицька, потом на меня (а я был красный, как бурак) и сердечно, как ему казалось, продолжал:

— Но я знаю и вот еще что: какое у тебя, пан Юрий, горе. Нет у тебя больше денег! Ты их вчера все пропил с нашими панами. Только разве это горе? Это доброе дело, пан Юрий! И я тебе за это добром отплачу. Я дам тебе тот корабль. Дам в долг. За половину всей твой добычи. А вторую половину добычи ты отдашь тем моим панам, которых я для тебя найму на тот корабль. Согласен?

Я сказал, что согласен, только я не понимаю, что мне самому тогда останется.

— Добрая слава! — сказал пан Солопий. — И еще сам корабль, до самой зимы. Э, не кривись, пан Юрий! Лето у нас на Низу длинное, так что ты потом еще раз, а то и два успеешь сходить в Златоградье, и тогда уже не с пустыми руками вернешься домой.

— А если, — спросил я, — я уже в первом походе погублю твой корабль, тогда как мне с тобой рассчитываться? Я же ведь только в первый раз пойду на Златоградье, так что может всякое случиться.

— Э! — рассмеялся пан Солопий. — Ничего с тобой не случится. Потому что я тебе дам только сам корабль, но корабельным головой на нем будешь не ты, а будет мой старый верный друг пан Ахрем Одноухий. Согласен на это?

Мне ничего не оставалось, как согласиться. После чего пан Солопий велел пану Грицьку отвести меня к моему будущему кораблю, а потом, добавил он, мы опять вернемся в кошевую побудову и приступим к набору команды.

Мы пошли на берег, к кораблю.

Когда обитатели Селитьбы говорят о корабле, то нужно иметь в виду, что они под этим словом подразумевают не что иное, как самый обычный челн, только больших размеров, саженей десяти в длину и почти что двух в ширину. Экипаж таких челнов обычно состоит из полусотни панов, двадцать из которых сидят на веслах, а двадцать дожидаются своей очереди, а остальные десять — это корабельный (точнее, челновой) голова, его поручик (есаул), а также рулевые, парусные, плотник, кухарь и так далее. Мачты на таких челнах несут по одному косому парусу и устроены так, что при необходимости их можно опускать и складывать прямо на челн. Тогда такой челн издалека почти не виден и получает возможность едва ли не вплотную приближаться к врагу. Больших кораблей в Селитьбе не строят и даже не берут в качестве трофеев, потому что в том ремесле, которым занимаются тамошние жители, ценятся исключительно неприметные, малой осадки суда, которые, при случае, можно переносить по суше из одного залива в другой.

Ну вот, теперь вы в общих чертах представляете, какой корабль присмотрел для меня пан Солопий. Такой корабль, а точнее, челн, у нас в Крае стоит раз в десять меньше той суммы, которую называл пан Павал. Но пана Павала можно понять: на Низу земли голые, деревья не растут, и потому сплавленная по Харонусу древесина ценится дорого. Гонять плоты на Низ — это, как я потом узнал, весьма доходное дело.