Чужая кожа

— Разве у Вирга Сафина проблемы с законом?

— Перестаньте! Вы не можете жить в его доме и ничего не знать.

— Вы о чем?

— Давайте поговорим о вас. Знаете, я должен сделать вам комплимент. Вот уже несколько лет мы следим за Виргом Сафиным, и ни одна женщина не задерживалась в его жизни так долго. Наверное, вы уникальны.

— Мне что, аплодировать стоя?

— Да. Вирг Сафин к вам привязан. Но только вот вы почему-то не понимаете, в какой вы серьезной беде. Вы, к сожалению, попали в ситуацию, из которой есть только два выхода. Первый: вы все-таки распроститесь с жизнью, от вас в конце концов избавятся. И второй: сядете в тюрьму, причем очень надолго, как соучастница. Срок будет серьезным и большим. Возможно, даже пожизненным, если все удастся доказать. Третьего выхода из вашей ситуации не существует. Вы, наверное, думаете про себя, что как-то вам удастся выпутаться, выйти сухой из воды. Не удастся.

Я замолчала, пытаясь обдумать его слова. Но ничего не получалось! Я не могла понять, что происходит, ничего не понимала из его слов. Мысли мои кружились с невероятной скоростью, как в центрифуге стиральной машины. И вообще, мне казалось, что я падаю в пропасть и не понимала, упала уже или еще лечу.

Дверь открылась и появился Узколицый с маленьким круглым подносом, на котом стояли две дымящиеся кружки. Он поставил поднос на стол, бросив на Меченого тренированный взгляд, и исчез.

Меченый поставил передо мной кружку, из которой валили пар. Я сжала ее ладонями, пытаясь согреть окоченевшие пальцы. Только теперь я начала ощущать, что в этой не отапливаемой комнате — очень холодно.

— Мы предлагаем вам сотрудничество, — голос Меченого вдруг зазвучал невероятно внушительно, — мы предлагаем вам сотрудничать с нами. Это единственная возможность для вас избежать смерти или тюрьмы. Если вы согласитесь, мы гарантируем вам безопасность. Если же вы откажетесь, то мы умываем руки. Вы либо умрете, либо, когда Сафин будет арестован, вместе с ним сядете с тюрьму.

— Арестован?! — страшное слово было единственным, что я разобрала в его речи, — Вирг Сафин будет арестован?!

— Вирг Сафин будет арестован рано или поздно. Мы возьмем его в любой точке земного шара. А вместе с ним будете арестованы вы.

— Я? Но за что я?

— Как соучастница его преступлений. Нельзя столько времени прожить рядом с ним в его доме и не знать, что происходит. Поэтому как соучастница, знающая обо всех его преступлениях, вы пойдете в тюрьму.

— Если это так… Если Вирг Сафин преступник, зачем вам я?

— Мы хотим, чтобы вы дали против него показания: вы не жена и имеете право свидетельствовать в суде. Мы хотим, чтобы вы рассказали все, что знаете по всем эпизодам, и тогда можем гарантировать вам свободу и жизнь.

— Если вам нужны мои показания, значит, у вас против Сафина ничего нет? — я шла на ощупь, чисто интуитивно. — Вы давно арестовали бы его, если б у вас что-то на него было. Но у вас ничего нет. Поэтому вам нужна я.

— Можем сыграть и в открытую. Вы правы, но не совсем. Мы знаем обо всех преступлениях, совершенных Виргом Сафиным. Но мы ничего не можем доказать. Пока. Сбор доказательств занимает много времени, а тем временем Сафин продолжает… Если бы вы согласились дать против него показания, мы могли бы уже арестовать его и так остановить. Неужели вы не хотите остановить это чудовище? Вам не страшно? Вас не мучает совесть? Скажите, как вы можете спать по ночам? Я хочу знать это для себя. Я занимаюсь Виргом Сафиным четвертый год подряд и, скажу вам честно, вот уже четыре года я не могу нормально заснуть. Как это удается вам?

— Я вам отвечу. Потому, что я не знаю, что такого страшного сделал Вирг Сафин. Я не знаю, в чем вы его обвиняете. Объясните мне нормально: он смошенничал с налогами, обманул, украл, избавился от компаньонов по бизнесу? Что такого страшного сделал Вирг Сафин, что заслуживает таких слов? Он великий художник, звезда. Его фотографиями восхищается весь мир. Я не могу поверить в то, чтобы такой человек был преступником! Никакие вы не агенты спецслужб! Скорее всего, просто работаете на его конкурентов. Я ничего не знаю, вам не повезло.

Меченый метался, метался и наконец остановился напротив меня. Смотрел же он на меня так, словно увидел перед собой кобру. Всю вежливость сняло, как рукой.

— А знаешь, какой срок он получит, если мы все сумеем доказать? Пожизненное. Как минимум. А максимум — пожизненное в жесткой спецлечебнице для психов, где он будет до конца своих дней существовать как овощ! Это будет намного хуже, чем смерть. И я очень надеюсь, что его отправят именно туда, в самую жуткую лечебницу с кошмарным режимом.

Меченый остановился напротив меня. Лицо его стало очень серьезным и грустным.