Чужая кожа

Очень скоро мне стало понятно, что это был не сон. Реальность, в которой я оказалась, превзошла самые смелые, и самые страшные мои ожидания.

Я лежала на огромной средневековой кровати с балдахином из яркого лилового шелка, небом возвышающегося надо мной. Этот цвет такой необычный, он словно гипнотизировал меня, и я не могла оторвать от него глаз.

Нет никакого пожара, нет огня. Воздух чистый и очень холодный. Мое тело покрылось гусиной кожей. Я не могла пошевелить руками, не чувствовала своих ног. Мои руки и ноги были крепко привязаны к деревянным колонам кровати. Веревки впились в мою кожу, причиняя невыносимую боль. Я чувствовала себя распятой заживо.

Опустив глаза вниз, увидела на себе обгоревшие лохмотья. Это остатки платья. Они — единственное свидетельство того, что я не сошла с ума, а на самом деле пережила пожар. Вместо безвкусного черного гипюра и бордового шелка — бесформенные лохмотья, потерявшие цвет, прикрывающие запачканную сажей грязную кожу. Сквозь разорванное платье виднеется нижнее белье — оно такое же грязное и обугленное, как и все остальное.

Мне было страшно. Мучительно страшно. Липкий, ужасающий страх нарастал, очень быстро заполнив все тело. Если бы я могла двигаться, как-то себя контролировать, я задрожала бы в лихорадке. Но двигаться я не могла, мое тело больше не подчинялось мне. Нет ничего хуже этого состояния беспомощности.

Руки и ноги начали затекать, мучительно ныла спина. Предприняв попытку немного изменить положение тела, я натянула веревки. Жесткие путы тут же впились в него, разрывая его. Повернув голову, я увидела, как на запястьях из-под веревок появились большие капли крови. Одна из этих капель, алая-алая, как само ощущение смерти, медленно поползла по руке вниз.

С громким стуком открылась дверь. Медленные, тяжелые шаги приближались к кровати, ко мне. Они звучали, как маятник смерти. Я вслушивалась в грохот этих страшных монотонных шагов, и сердце мое звучало в такт им, в тон единственному звуку, способному вырвать меня из этого оцепенения, из этой страшной пытки.

Темный силуэт остановился, глядя на меня сверху вниз. Это был мужчина. Я видела его обнаженный торс. Лицо было скрыто под черной маской. Его черные волосы падали ему на плечи, на голой груди, поросшей жесткими черными волосами, сверкал серебряный медальон. Несмотря на маску, я прекрасно знала, кто он — Вирг Сафин.

Он наклонился ко мне совсем низко так, что я видела темный блеск его глаз. Правой рукой он медленно, словно лаская кожу, провел по моей шее. Затем…

Руки его сжались. Обхватив мою шею обеими руками, он душил меня, не давая мне глотнуть воздух… В глазах потемнело, комната расплылась огромными кругами, ускользающими от меня в бесконечном пространстве. Я поняла, что скоро потеряю сознание. Тело забилось в конвульсиях.

В тот самый момент, когда тело мое сотрясалось в конвульсиях от невиданного прежде оргазма, Сафин бросился на меня.

Он насиловал грубо и жестко, причиняя боль, без всякой тени нежности, удовлетворяя свое желание сильными животными толчками. Он сжимал мои бедра с чудовищной силой, и эта боль наполняла все мое тело. Мозг был отключен. Взрыв разноцветной вспышкой разнес мой мозг, уничтожив все вокруг. Я почти потеряла сознание, обмякнув в жесткой схватке его грубых объятий. Последнее, что я помнила, как свет темнел в глазах, и все плыло, и какой-то укол в плечо, показавшийся мне не болезненнее комариного укуса.

Краем ускользающего сознания я увидела в руке Сафина шприц, но уже не могла понять, что происходит. Все потемнело, изменило свои очертания и уплыло дальше и дальше.

Наверное, было бы очень драматично описать первые признаки моего пробуждения. Но на самом деле все было не так. Не было никакой драматичности. Я пришла в себя в квартире, в собственной постели. Просто проснулась, разбуженная ярким лучом солнца, проникшим в мою комнату сквозь незакрытые шторы. Постель была расстелена, и я довольно спокойно лежала в ней. На мне была даже моя собственная ночная рубашка, а вот нижнего белья не было.

Вспомнив, почему белья быть не может, я задрожала, но ненадолго. Резкая боль в руках стала более реалистичным сигналом моего возвращения к жизни. Поднеся руки к лицу, я увидела, что мои запястья забинтованы. Кто-то, по всей видимости, перевязал мои раны. И только когда я окончательно пришла в себя, то увидела, что возле моей кровати сидит человек, которого я совсем не ожидала здесь увидеть.

Капли обильного пота блестели на жирной лысине. И это было первым, что я увидела, когда окончательно открыла глаза и поняла, что вернулась. Конечно же, я сразу не врубилась в то, что происходит. Потом — поняла.

Возле кровати моей сидел «продавец воздуха» адвокат Сафина — Виктор Степанович. И по всей видимости достаточно долго ждал, когда я проснусь.

Жестом запоздалой стыдливости (хотя какая уж тут стыдливость после прошедшей ночи) я попыталась натянуть на себя одеяло. Но это не имело значения — «адвокат дьявола» совершенно на меня не смотрел, ему были абсолютно пофиг мои голые ноги.