Чужая лебединая песня

– Как думаешь, пойдет мне, если я сделаю розовые пряди? Вот тут и еще вот тут?

Иван краем глаза следил за Асиной рукой, которой она указывала на места, в которых планировала внести корректировки в прическу, и согласно кивал:

– Конечно… Разумеется… Будет здорово…

Знал, что розовых кудрей на своей голове Ася никогда не допустит, и все равно соглашался.

А потом они подъехали к Столетовской мусорке, и счастье в Асином голосе мгновенно исчезло.

«Дурак! – мысленно обругал себя Иван. – Какого лешего ты ее сюда притащил?»

Он, конечно, знал, что зрелище будет не из приятных, но такого масштаба не ожидал. И дело было не в мусорке и даже не в запахе. Хотя запах тоже присутствовал – запах сотен умирающих цветов, пестрым ковром устилавших подножие мусорных контейнеров.

Слушая в машине радио, Иван был в курсе ежедневных стихийных митингов, проводимых советом предпринимательства, где обвинялись в бездействии власти и выдвигались требования немедленно найти убийц Ларисы Мартыновой и устроить показательный суд над ними. А пока преступника не нашли, а тело его жертвы не предали земле, Столетовская мусорка стала местом паломничества не только бомжей, но и всех желающих почтить ее память. Или делающих вид, что желают. Городские чиновники с грустной миной на лице и огромным букетом цветов на фоне контейнеров обязательно присутствовали во всех городских газетах, мелькали на телевидении. Но сейчас город еще спал, и лишь одинокий голубь прогуливался по металлической крыше контейнерной площадки.

– Вань!.. – прошептала вдруг Ася. – Смотри!

Иван перевел взгляд с голубя на цветочное море, затем посмотрел вперед. По дороге, слегка прихрамывая, шла Лариса Мартынова в том самом костюме, в котором она была в свой последний день в «Бирлине». Та же самая деловая униформа, та же блузка с остроконечным воротником, алевшим в лучах восходящего солнца, словно окрашенным кровью. Бледное лицо, слипшиеся волосы. В одной руке женщина держала букет из красно-желтых, словно в пятнах запекшейся крови, кленовых листьев, в другой – ручку сумки-тележки, подпрыгивающей по асфальту при каждом шаге своей хозяйки. Сумка эта, судя по степени обшарпанности, была ровесницей женщины и абсолютно не вязалась со строгим костюмом, а уж тем более воротником. Как, впрочем, и обувь – мужские разбитые туфли, утратившие первоначальный вид и цвет.

Женщина подошла к контейнерной площадке, нагнулась и вытащила из сумки коробку спичек.

– Вань? – выдохнула Ася.

– Тише! Кажется, она собирается что-то сжечь. Подождем.

Но у женщины были совсем другие планы. Покопавшись в цветочных залежах, она извлекла на свет три лампадки красного стекла. Чиркнула спичка, в лампадках затеплился огонь. Женщина, нисколько не заботясь о костюме, села на кучу цветов, опершись спиной на мусорный бак. Голова ее свесилась на грудь, со стороны могло показаться, что она заснула либо полностью погрузилась в свои мысли.

Иван тихо выскользнул из машины, и не успела Ася понять, что происходит, как он оказался рядом с незнакомкой.

– Рыбак Иван Станиславович. – Иван махнул перед носом у ошарашенной его внезапным появлением женщины удостоверением «Кайроса». – Мне нужно задать вам ряд вопросов по поводу убийства Ларисы Мартыновой.

Незнакомка подскочила и, с силой толкнув Ивана в грудь, бросилась наутек. Однако при этом она не бросила свою тележку, и та подстреленным зайцем заскакала следом, значительно тормозя движение. Пробежав метров десять, женщина споткнулась и потеряла туфлю.

Иван тут же сориентировался, коршуном бросился к обувке. Беглянка остановилась, и на лице ее, раскрасневшемся от незапланированной пробежки, отразилась отчаянная борьба между желанием как можно быстрее оказаться в безопасном месте и болью от потери пусть неказистого, но такого удобного средства передвижения. Боль пересилила.

Женщина сделала шаг по направлению к Ивану и с опаской протянула руку.

Эх, как бы сейчас пригодились наручники! Упаковал бы ее, засунул в машину и отвез в офис. Так нет же, лицензия частного детектива не позволяет ни задержать подозреваемого, ни допросить с пристрастием. А она еще толкается – вон как пихнула ручищей, словно лошадь копытом в грудь лягнула. А если бы на месте Ивана была Ася?

Не успел подумать, как за спиной раздался Асин голос:

– Здравствуйте! Меня зовут Ася. Ася Субботина. Мы с Иваном коллеги.

И не успел Иван что-то сказать, как Ася высвободила туфлю из его пальцев и передала женщине.

– Возьмите, пожалуйста. А вас как зовут?

– Рая… Раиса Набокова. – Женщина осторожно взяла туфлю из Асиных рук.

– Вот и познакомились. – И Ася протянула руку. – У вас знаменитая фамилия.

– Ага. – Темная то ли от загара, то ли от грязи рука с траурными полосками под заскорузлыми ногтями обхватила Асину ладонь, и Иван с трудом сдержался, чтобы не оттолкнуть эту новоиспеченную Золушку.

А та споро сунула ногу в башмачок, но убегать почему-то раздумала.

– Я читала его книги.