Чужая маска

Несмотря на позднее время, в метро народу было еще много. На «Бауманской» из вагона вышла целая толпа пассажиров, и Насте удалось сесть в уголке. Она все еще плохо понимала, что происходит вокруг нее. После внезапной смерти Людмилы Исиченко ей никак не удавалось полностью взять себя в руки. Начальник отдела, Виктор Алексеевич Гордеев, разговаривал с Настей сквозь зубы, и было видно, что он очень сердит и расстроен, но при этом старался не усугублять переживаний самой Насти.

– Иди домой, деточка, – сказал он ей, хотя в голосе его не было привычной мягкости и сочувствия. – Завтра с утра начнешь объясняться. Поспи, постарайся успокоиться. И продумай все с самого начала, потому что объясняться тебе придется не только со мной.

Настя благодарно кивнула и поплелась домой. Перед глазами все время вставало багрово-коричневое лицо Исиченко, и мысль о том, что придется провести ночь в пустой квартире, казалась Насте чудовищной. Это был один из тех крайне редких случаев, когда ей хотелось, чтобы дома ее хоть кто-нибудь ждал. Пусть не муж, не друг, но хотя бы собака или кошка. Или даже канарейка, или рыбки в аквариуме. Живая душа, дышащее и чувствующее существо. Она боялась остаться ночью наедине с постоянно возникающим перед глазами лицом умирающей женщины и острым чувством собственной вины за то, что не успела ее остановить, спасти.

С каждой остановкой, приближающей ее к дому, этот страх делался все сильнее, и Настя не выдержала. Она вышла из поезда, не доехав две остановки до своей «Щелковской», и поднялась наверх, к телефонам-автоматам.

Иван Алексеевич Заточный был дома.

– Пап! – услышала Настя в трубке голос его сына Максима. – Это тетя Настя.

Через несколько секунд генерал подошел к телефону.

– Анастасия? Что-нибудь случилось?

– Да.

– Я могу вам помочь?

– Я надеюсь, что можете. Это ужасно нахально с моей стороны, но не могли бы вы погулять со мной немного?

– Что, прямо сейчас?

– Да, я недалеко от вас, в метро.

– Может быть, лучше вы зайдете к нам? Я только что приехал с работы, мы бы вместе поужинали.

– Иван Алексеевич… Мне неловко. Лучше я поеду домой.

– Глупости, Анастасия. Поверьте, я бы с удовольствием прогулялся с вами по парку, несмотря на то, что уже почти одиннадцать часов. Но, – тут он понизил голос до шепота, – Максим очень ждал меня и приготовил ужин, он так старался, хотел меня порадовать своей взрослостью и самостоятельностью. И как это будет выглядеть, если я оставлю все нетронутым и уйду с вами гулять? Парень обидится. А вот если вы присоединитесь к нам и станете свидетелем его триумфа, ему будет приятно. Так что выходите из метро и идите все время налево, только не быстро. Максим пойдет вам навстречу и приведет вас. Вы с первого раза сами не найдете, у нас тут очень своеобразно дома пронумерованы, да и темно.

Она успела пройти совсем немного, когда увидела бегущего навстречу юношу.

– Давайте сумку, – совсем по-взрослому сказал Максим, и Настя еще раз удивилась тому, как сильно изменился парень за то время, что она его знала. Ведь совсем еще недавно, летом, он был подростком, выходил вместе с отцом на воскресные утренние прогулки и отлынивал от упражнений на турнике. А сейчас рядом с Настей шел крепкий широкоплечий юноша с уже не ломающимся голосом, не очень высокий (видно, в отца), но зато атлетически сложенный (а это уж, наверное, в мать, подумала Настя, генерал-то сухой, поджарый, легкий в движениях, а мальчик чуть тяжеловат). – Вы не беспокойтесь, тетя Настя, – говорил ей по дороге Максим, – мы с отцом вас проводим до дома. Если, конечно, вы не останетесь у нас.

– У вас? – Настя вышла из задумчивого оцепенения. – А что, есть и такие планы?

– Но, если будет поздно, вы можете остаться. У нас квартира большая, места всем хватит. Отец так и сказал: если тетя Настя не останется ночевать у нас, мы с тобой ее проводим до самого дома. Уже поздно, и одну ее отпускать нельзя.

Настя мысленно улыбнулась тому, как Максим спешил оторваться от детства. Ведь буквально несколько минут назад она слышала, как он называл Заточного папой, подзывая его к телефону, а теперь в разговоре с ней перешел к солидному, взрослому «отец».

– Что у вас случилось? – спросил Иван Алексеевич, встречая Настю в прихожей. – При сыне можно обсуждать?

– Вполне, ничего секретного и неприличного.

– Хорошо, тогда поговорим за ужином. Проходите.

Было видно, что Максим действительно старался, готовя ужин для отца-генерала, который вынужден работать даже по воскресеньям. Даже черный хлеб был нарезан аккуратными треугольничками и сложен на блюдечке затейливой горкой.

– Тетя Настя, а вы за кого голосовали?

– Что? – не поняла Настя, которая уже начала готовиться к тому, чтобы рассказать генералу о своей беде и сделать это максимально коротко, в то же время не упуская ничего важного.

– Я спрашиваю, за кого вы сегодня голосовали на выборах?