Чужая маска

– Максим! – Генерал старался говорить как можно строже, но через металл в голосе все равно прорывалось изумление. – Где ты этого набрался? Я уж не говорю о том, что ты не имеешь никакого права в чем бы то ни было упрекать Анастасию Павловну. Она взрослая женщина, майор милиции, она сама сделала свою жизнь, не ожидая ни от кого ни помощи, ни подачек, и сейчас, когда ей тридцать пять лет, она имеет право поступать так, как считает нужным и правильным, и не думать о том, что по этому поводу скажет Максим Заточный, который пока что еще ничего не сделал и свою значимость ничем не доказал, а только хочет, чтобы взрослые дяди и тети своими руками построили для него такую жизнь, в которой ему будет удобно и комфортно. Я полагаю, ты извинишься перед нашей гостьей, и первая часть конфликта будет исчерпана. Но есть и вторая. Я знаю, о чем ты думаешь и чего ты боишься. В последние три года у вас стало немодным хорошо учиться. То есть оценки вы приносите хорошие, но не потому, что хорошо знаете предмет, а потому, что учителя вам их ставят. И вы уже не дети и прекрасно это понимаете. Вы не обольщаетесь насчет своих знаний, вы знаете цену своим четверкам и пятеркам и радуетесь тому, что можно не сильно напрягаться. Педагоги просто не могут с вами справиться, потому что стимула к получению знаний у вас нет и учителя не знают, как заставить вас учиться. Хорошие оценки они вам ставят от безысходности, от чувства собственной беспомощности, а вы этим нагло пользуетесь и хихикаете, да не втихаря, а открыто. Почему же такое стало возможным? Я тебе скажу, почему. Потому что, кроме бесплатных государственных вузов, куда надо сдавать серьезные экзамены и выдерживать конкурс, есть масса коммерческих вузов, где никакого конкурса и вступительных экзаменов нет, проходи тестирование, плати деньги и учись в полное свое удовольствие. А за некоторую дополнительную сумму всегда можно раздобыть справочку о том, что ты учишься в государственном вузе и потому призыву на действительную службу до окончания вуза не подлежишь. Заканчивая свой коммерческий вуз, вы собираетесь слинять работать за границу. А то и жить. Все это огромными буквами написано на ваших лбах и ни для кого секрета не составляет. Ваши платные шарашкины конторы готовят из вас менеджеров и обещают послать на стажировку за рубеж, а вы уже губы раскатали там остаться. Конечно, вы до ужаса боитесь, что эта сладкая малина вдруг накроется. Конкурса в государственный вуз вам не выдержать, вы давно перестали учиться как следует, и знания ваши равны нулю. В армию идти вам не хочется. Заработать денег дуриком, накручивая цены при перепродаже, вам уже не удастся. Так вот, дорогой мой сын, никто не обязан решать эти проблемы для тебя и для всего твоего поколения. Ты будешь поступать в наш ведомственный вуз, сдавать экзамены на общих основаниях, и я пальцем не пошевелю, чтобы кого-нибудь за тебя попросить. Провалишься, пойдешь в армию, на оплату обучения в коммерческом вузе я тебе и рубля не дам. Сам заработаешь – тогда пожалуйста. Еще раз повторяю: я как твой отец обязан кормить тебя, одевать и предоставлять тебе бесплатный кров до тех пор, пока тебе не исполнится восемнадцать лет. И все. Больше на этом свете никто, в том числе и я, тебе ничего не должен. И о твоем будущем должен заботиться ты сам, а не Анастасия Павловна, которую ты посмел упрекнуть в том, что она, видите ли, так занята своими должностными обязанностями, что не подумала о твоем счастливом и процветающем, беззаботном существовании. Я полагаю, тему мы исчерпали и можем приступать к ужину.

Максим надулся, но уйти из-за стола не посмел. Демонстрировать неприязнь в этой семье было не принято.

– Рассказывайте, Анастасия, что у вас произошло.

Настя постаралась как можно короче рассказать Заточному эпопею с Людмилой Исиченко. Иван Алексеевич выслушал ее не перебивая.

– Вам нужен совет? – спросил он, когда Настя умолкла.

– Честно признаться, нет.

– Это хорошо, потому что совета я бы вам дать в этой ситуации не смог. Поправить уже ничего нельзя, так что советовать без толку.

– Мне страшно, Иван Алексеевич. Я боюсь оставаться одна. Я ее все время вижу.

– Это пройдет. И быстрее, чем вы думаете. Сегодня вы можете остаться у нас и вообще можете у нас пожить, пока ваш муж не вернется в Москву.

– Спасибо, но я привыкла жить дома. Скажите, только объективно: моя вина очень велика?

Заточный задумался, потом скупо улыбнулся.