Чужая месть

Через секунду держать меня уже не было никакой необходимости. Глаза ведьмы расширились до размеров вселенной, а мое тело закаменело. Причем слышал я хорошо, как и соображал. Так что без проблем услышал, как зачирикала на цинском ведьма и вслед за нею тихо начал переводить Сергей Хейпинович:

— Она хочет, чтобы вы рассказали все, что касается убийства секретаря посла.

Скрывать мне было нечего, поэтому я начал вещать, не пропуская ни одной детали.

Это заняло пару минут, после чего воцарилась тишина. Судя по молчанию переводчика, ведьма в его услугах не нуждалась. Я уже начал нервничать, когда опять заговорила китаянка, и синхронно с ней забубнил переводчик.

— Она спросила, зачем ты пришел в этот мир, и назвала вас чужаком, — с нервным напряжением в голосе перевел Сергей Хейпинович.

Меня обдало холодом от накатившего страха.

Неужели я разоблачен? Впрочем, это еще не повод, чтобы каяться тут перед всякими. Повинуясь внезапно появившейся идее, я начал вспоминать самые откровенные сцены из моих недавних приключений с княжной. На удивление эти образы полностью захватили мои мысли и прогнали страх. Причем настолько, что пришлось одергивать себя, чтобы сформулировать ответ на заданный вопрос:

— Так было угодно высшим силам. Кто я такой, чтобы перечить им? А здесь я, чтобы нести справедливость, и никак не собираюсь вредить владыкам Поднебесной Империи.

Глаза ведьмы вновь вернулись к нормальным размерам, выпуская меня из своего плена. Строгое выражение ее лица сменилось задорным и немного ехидным. Она даже украдкой подмигнула мне.

Вот же весела бабка! Похоже, ей понравились картинки, которыми я пытался заглушить предательские образы другого мира. Но также это могло означать, что ведьма узнала все, что ей было нужно. Она вновь нагнала на лицо полубезумное выражение и повернулась к четверке застывавших как изваяния чиновников.

Только после этого я ощутил, что меня уже никто не держит. Едва ли не с хрустом разогнулся и потер рукой нывшее плечо, куда особо глубоко впились когти ракшаса.

Вот сволочь полосатая, попортил дорогой мундир.

В это время в зале разгоралась сцена, которая, несмотря на наличие экспрессивной озвучки, для меня была всего лишь пантомимой. Колдунья что-то прокаркала чиновникам и собралась было уходить, но один из чиновников что-то хотел уточнить, причем даже сделал это довольно настойчиво.

Я оглянулся и увидел рядом переводчика, которому и задал животрепещущий вопрос:

— Что происходит?

— Она не нашла в вас лжи, а судьи потребовали объяснить, о чем вы говорили, — все же решился на ответ переводчик, хотя и говорил напряженным шепотом.

Колдунья что-то прокаркала и даже сделала очень выразительный жест, а затем, постукивая клюкой, быстро засеменила к укрытому колоннами боковому выходу. Один из сопровождавших ведьму ракшасов шагнул к связанному подсудимому и резким движением меча разрезал на нем путы. Затем, по-прежнему сохраняя на лице полный пофигизм, присоединился к напарнику, следовавшему за уходящей ведьмой.

— Она сказала, что это их не касается, — еще тише шепнул переводчик.

Ага, причем сказала наверняка в крайне матерных выражениях.

Ну что же, от себя могу сказать этой бабке лишь огромное спасибо.

После ухода старушки судьи попытались надавить на меня, но я включил дурачка и через переводчика сказал, что плохо запомнил нашу беседу с великой колдуньей. Проверять меня на вранье они не решились, потому что для этого пришлось бы вернуть обратно этот ходячий детектор лжи. А судя по настроению бабульки, в этот раз матюгами она не ограничится. Нет, ракшасов вряд ли натравит, но вполне может отмутузить этих напыщенных индюков своей клюкой. И, уверен, ничего ей за это не будет.

Попытка подъехать на кривой козе к моему временному начальству закончилась тем же. Граф лишь непонимающе развел руками, а князь вернул чиновникам не менее надменный и холодный взгляд, вообще ничего не ответив. Сделав нам недвусмысленный знак, он повел делегацию к выходу.

Только я не уверен, что у самого посла не возникли кое-какие вопросы к слишком мутному видоку.

На обратном пути мне было не до осмотров достопримечательностей, потому что я насел на переводчика, пытаясь вытащить из него хоть что-то полезное. Оказалось, что колдунья Ши Киу — это своеобразный аналог Григория Распутина из моего мира. Она втерлась в доверие к матери нынешнего императора и вела себя в высшем свете империи как слон в посудной лавке. Учитывая, что императору сейчас было пятнадцать лет и, по словам переводчика, он был маменькиным сынком, смелость колдуньи вполне оправданна. Впрочем, ее боялись не только из-за покровительства матери-императрицы, колдунья и сама по себе была способна нагнать жути, потому что умела много чего эдакого. И я тому первейший свидетель. До сих пор одинокие мурашки временами пробегали по спине.