Чужая невеста

Заправив волосы за острые ушки, я отправилась обивать пороги Энии. Но не успела дойти до первой лестницы, как была остановлена парой молодых нордов. Причем остановлена не окриком, не предложением поговорить, а наглой плечистой тушей, перегородившей мне дорогу. Попытка обойти этот шкаф с антресолями успехом не увенчалась. Меня просто взяли под мышки, как тряпичную куклу, и отнесли в небольшой тупик, где находилась каменная скамья и один-единственный факел над ней. Но сесть мне никто не предложил. Вместо этого, подавив мою вялую попытку сопротивления, меченый молокосос прижал меня собственным телом к холодной стене и зашептал в ухо:

– Не дрыгайся, детка, и не ори. Все равно тебя никто не услышит. Все заняты, поняла?

Он чуть отстранился, глядя на меня. Пришлось кивнуть.

– Заняты поисками твоего жениха, между прочим, шлюха, – не сказал, а скорее выплюнул эту фразу второй норд. Он оперся о стену плечом, полностью загородив своей массивной фигурой меня от тех, кто мог спускаться по лестнице. Стало не просто страшно, а очень-очень страшно. Что им стоит свернуть мне по-тихому шею и, посадив труп на скамью, сказать потом, что так оно и было? – Ты, мерзкая тень своего кретина папаш-ш-ши, – продолжал наезжать парень. Он был почти такой же рыжеволосый, как и Йен, но без седины и с длинной косой. – Лучше бы ты и дальше ходила за ним и повторяла, как попугай, что все мы – уроды. Так нет же, шлюха! Тебе понадобилось просочиться сюда, чтобы гадить нам изнутри. Это ты подговорила придурка Таша пойти за кристаллом? Или просто намекнула, как тебе хочется красивую цацку, а наш романтичный идиот сам побежал? Хватит уже строить из себя невинность, шлюха! Признайся, спектакль с потерей памяти и твоим изнасилованием вы с папочкой вместе подстроили.

Он меня ненавидел. Открыто, откровенно, без капли сочувствия или сомнения. Этот парень испытывал отвращение и презрение как к прошлой Ильве Ирс, так и к нынешней, считая меня виновной в гибели одного из своих. Ну, конечно же! Ведь проклятый кристалл Таш пытался достать именно для невесты. И то, что он напился перед этим и пошел в опасное место с такими же юнцами, тоже, судя по всему, было моей виной.

– Я не… – попыталась вставить хоть слово в свое оправдание, но была резко оборвана.

– Заткнис-с-сь, шлюха, – прошипел беловолосый «шкаф», прижимавший меня к стене и, захватив на мгновение губами мочку с клеймом, демонстративно облизнулся. – Тебе никто право голоса не давал, вивьера.

– Но…

Следующий поцелуй достался губам. Жестокий, влажный… противный. Я отчаянно задергалась, пытаясь отбиться. Но это напоминало сражение со скалой. Твердое тело парня казалось непробиваемым камнем. А до уязвимых частей мне из такого положения было не дотянуться. Поцелуй не кончался, зато кончался воздух. В груди начал разгораться пожар, и я брыкалась уже не от брезгливости, а из желания выжить.

– А ну отпустили ее, сосунки! – Громкий мужской голос прозвучал как команда. И оба моих обидчика, резко отпрянув, вытянулись по струнке. Вот только испуга или раскаяния на их лицах не было. – Еще раз увижу что-нибудь подобное, – зло прищурившись, проговорил Керр-сай, – заставлю три дня подряд драить керсарню. Усвоили, детки? – выделив интонацией последнее слово, поинтересовался брюнет.

Оба норда кивнули, не проронив ни звука.

– Тогда пошли вон! И чтоб до вечера из тренировочного зала не выходили, – проворчал им в след мужчина. – Нечего слоняться без дела и лапать чужих баб.

В другой бы ситуации я на «бабу» обиделась, сейчас же готова была расцеловать заместителя Грэма за своевременное вмешательство. О чем по глупости ему и сообщила.

– Так за чем дело стало? – вздернув темную бровь, спросил норд. – Давай же! Благодари! – и развел в стороны руки в приглашающем жесте.

Я постояла немного, восстанавливая дыхание, подумала, потом подошла и, привстав на носочки, чмокнула наклонившегося ко мне мужчину в подбородок, после чего сказала:

– Спасибо!

– Этого недостаточно, – «обрадовал» меня он и, подхватив, тоже прижал к стене так, чтобы наши лица находились на одном уровне. – Вот теперь… целуй по-нормальному, маленькая лгунья.

– Почему лгунья?! – совершенно не желая ни с кем больше целоваться, воскликнула я. – Тогда во время помолвки назвал и сейчас опять… Я не лгунья, понятно?

– Лгунья, – сладко улыбнулся мне норд. – Меченая и одержимая лгунья, в которой от былой Ильвы Ирс только тело. Скажешь, я не прав?

– Скажу, что мне больно, – пробормотала мрачно. Керр-сая я почему-то боялась гораздо меньше тех озлобленных юнцов. Хотя от его рассуждений паника и поднималась. – Отпусти, я должна идти.

– Куда? – прошептал мне в губы мужчина. – Разве ты еще не поняла, что шастать одной по Стортхэму для тебя теперь опасно?

– Я есть хочу, – призналась, едва не всхлипнув. – Очень!

– Понятно, – сказал Керр-сай и, подарив мне дразнящий своей легкостью поцелуй, шепнул на ушко: – В расчете! – после чего поставил меня на пол, поправил платье и предложил свой локоть. – Пошли, отведу тебя вниз под охраной… мышка.

Тем же днем…