Чужая невеста

— Ну, вот еще! — возмутилась она вполне всерьез. — Почему это я маленькая? Я уже несколько лет совершенно самостоятельная. И помощи ни у кого не прошу, еще и другим помогаю, да! Между прочим, у меня уже практически высшее образование, и две специальности, и еще знание английского… почти свободное.

Он вздохнул, встал, молча подхватил ее на руки и понес к дому. Она ахнула, обхватила его за плечи и напряженно замерла у него в руках.

— Ты что, испугалась? — Алексей остановился, но ее не отпустил.

— Н-нет, — с запинкой ответила Ксюшка. — Тапки соскочили. Опять потеряются.

— Ничего, Буксир найдет….

Он поднялся на веранду с Ксюшкой на руках, но и тут не отпустил ее сразу, стоял, близко заглядывая в ее немножко испуганное, немножко смущенное лицо.

— Ты чего? — шепотом спросила она и смутилась еще больше.

— Ксюшка! — Алексей закрыл глаза и потерся щекой о ее лохматую голову. — Ксюш, пообещай, что выполнишь одну мою просьбу. Очень большую.

Ее руки на его плечах стали еще напряженней, а голос — еще неуверенней:

— Какую?

— Разбуди меня завтра утром, а?

— А… да, конечно…

В ее голосе теперь слышалось облегчение, но что-то такое в нем было еще… Неужели разочарование? Да нет, вряд ли. Это он сам себе придумывает. Сам придумывает, сам верит. Ну и сам дурак.

Алексей поставил ее на ноги, сунул руки в карманы и стоял, жадно разглядывая ее лицо — каждую веснушку, каждую черточку, каждую ресничку… Хотя и с закрытыми глазами он уже мог совершенно точно представить, в какую сторону торчит каждая ее выгоревшая на конце ресничка. Ксюшка отступила на шаг, чуть не споткнувшись о крутящегося под ногами Буксира, подняла руку и потерла ладошкой глаза, нос, рот…

— Что-то не так? — неуверенно спросила она. — Я чем-нибудь испачкалась?

Алексей взял ее руку, долго рассматривал узкую розовую ладошку с тонкой белой полоской шрама у запястья, потом наклонился и уткнулся в эту ладошку лицом, жадно вдыхая ее запах и шепча что-то совершенно непонятное даже для себя самого.

— Леш! — Ксюшкин смущенный голос не сразу дошел до его сознания. — Леш, ну что ты… Леш, не надо… Так нельзя!

— Почему? — Алексей с трудом оторвался от ее руки, отвернулся и уставился в темный сад. — Почему так нельзя? А как можно?

Ксюшка молчала, и он замолчал, постепенно приходя в себя и наполняясь раскаянием, грустью и тихой нежностью.

— Знаешь что, — наконец решительно сказал Алексей. — Мне без тебя никак, Ксюш. Ты за меня замуж выходи. Выйдешь, а? А то я не знаю, что сделаю…

И опять было молчание, и он, чувствуя себя полным болваном, смущенно буркнул:

— Могла бы и ответить что-нибудь…

И обернулся.

Ксюшки на веранде не было. Интересно, когда это она успела смыться? Да так тихо… Интересно, слышала она или нет? Наверное, нет. Алексей испытал замечательную по нелепости гамму чувств — облегчение, разочарование, обиду, благодарность и даже смешную детскую радость: его все-таки не послали к черту, что само по себе уже приятно. Это даже хорошо, что она не слышала.

…Оксана, тихо притворив за собой дверь, с трудом перевела дыхание и зажмурилась, испуганно ощущая неистовые удары сердца. Сейчас надо быстренько добежать до своей комнаты, пока какой-нибудь инфаркт не получился, лечь и уснуть, а завтра будет все как всегда. Она ничего не слышала, ничего не видела, ничего не знает, а Леший утром поймет, что утро вечера мудренее. Наверное, он больше никогда не повторит таких слов. Наверное, он просто пошутил… ну, не то чтобы пошутил… Но сказал не всерьез. Во-первых, кто ж так предложения делает? Они знакомы всего пять дней. Марк перед тем, как предложить ей выйти за него замуж, месяц водил ее по всяким театрам, презентациям, тусовкам каким-то… Ухаживал. Характер узнавал. Вкусы и интересы.

А тут пять суматошных дней — и нате вам. Нет, это не может быть правдой. Кто такой Леший и кто такая она? Если уж быть до конца объективной, рядом с Лешим даже красавица Лариска проигрывает. Не считая того, что он еще и умный, добрый и смешной. Не считая того, что он хозяин совершенно потрясающего сада. Не считая того, что он сам построил себе дом, в котором можно прожить всю жизнь и ни разу выйти не захочется. Разве только в гамаке покачаться.

А она? Никто, ничто и звать Ксюшкой. Волосы почти рыжие, нос курносый и весь в веснушках. Нет, он, конечно, пошутил.

Глава 12

Алексею казалось, что электричка ползет возмутительно медленно. И на каждой станции стоит по сто лет. Наверное, по шпалам он и то быстрей добежал бы до Павловки. Сейчас он и до Нью-Йорка пешком добежал бы, если бы там Ксюшка была.

В издательство ему надо было попасть к десяти, поэтому Ольгу с ее машиной он ждать не стал, а поехал в Москву электричкой. Тетя Надя увязалась проводить его до станции — как оказалось, чтобы выложить то ужасно секретное дело, которое они с Ксюшкой обсуждали накануне. И когда выложила, строго предупредила:

— Ты смотри Ксюшке не скажи, что я проболталась. Она побаивается, как бы Маркуша ей не помешал деньги взять… Ой, Леший, неужто и вправду мне такое счастье обломится?